Анжу Петр Федорович

(1796-1869)

Анжу, Пётр Федорович (15 февраля 1796 – 12 октября 1869) – адмирал русского флота, исследователь Арктики. В 1820 г. был назначен начальником экспедиции, направлявшейся для описи северного побережья Сибири. Анжу со своими помощниками (П. Ильиным, И. Бережных) описал (1821-23 гг.) берега и острова между реками Оленёк и Индигирка, а также составил карту Новосибирских островов на основании астрономических определений. Во время экспедиции он прошел с описью около 14 тыс. км, показав, что опись берегов можно вести с моря и со льда в зимнее время, впервые изучил состояние льдов в море Лаптевых и произвел ряд других научных наблюдений (определение магнитного склонения и наклонения и др.). Имя Анжу присвоено северной группе Новосибирских о-вов (от Котельного до Новой Сибири).

Именем Анжу названы: острова Анжу – северная группа Новосибирских островов (от Котельного до Новой Сибири); мыс Анжу о. Фаддеевский (Новосибирские о-ва).

Анжу родился 15 февраля 1796 г. в городе Вышний Волочок Тверской губернии, где его отец работал уездным врачом, а затем врачом в вышневолоцкой конторе водной коммуникации.

Дед Анжу переселился в Россию из Франции, спасаясь от религиозных преследований, которым подвергались протестанты. За время долгого пребывания в своем новом отечестве семья Анжу обрусела, и Петр Федорович, представитель третьего поколения, унаследовав от деда только фамилию, был вполне русским человеком.

Отец Анжу хотел и сына подготовить к медицинскому поприщу, но мальчик не выносил даже вида крови, и отцу пришлось отказаться от заветной мечты передать сыну тайны врачебного искусства. Десяти лет Анжу был отправлен в Петербург и помещен в частный пансион учителя математики Морского кадетского корпуса Д. А. Сорокина. Позднее Анжу с признательностью вспоминал о двух годах, проведенных им в семье этого глубоко порядочного и знающего человека. Сорокин сумел привить ему любовь к математическим наукам и способность к упорному труду.

В 1808 г. Анжу поступил в Морской кадетский корпус. Это определило всю его дальнейшую жизнь.

Русский флот переживал тогда тяжелое время. Александр I и его приближенные относились к военно-морскому флоту с полным пренебрежением. Руководили им бездарные и равнодушные к судьбам флота люди. В запущенном состоянии находился и Морской кадетский корпус, призванный готовить для русского флота офицерские кадры.

Характерно, что за время своего почти семилетнего пребывания в корпусе Анжу видел директора этого учебного заведения всего один раз, и то во время торжественного обеда в честь посещения корпуса Александром I и прусским королем. Попечение директора о корпусе проявлялось главным образом в неумеренной, вредной для дела экономии на всем, – на расходах по обучению, на пище и одежде воспитанников корпуса. За поведением и нравственностью воспитанников корпуса не было по существу никакого надзора. Юноши развлекались кулачными боями, увиливали от серьезных занятий, считали за доблесть обман преподавателей, сильные издевались над слабыми. Розги, которыми обычно наказывали за самые невинные шалости, разумеется, не могли способствовать воспитанию юношей.

Слабые натуры в такой среде быстро развращались. Но Анжу был вдумчивым и серьезным юношей. Корпусная жизнь не заглушила в нем широких и разносторонних интересов, среди которых особенно сильным был интерес к морским путешествиям и географическим исследованиям.

Как известно, дальние и кругосветные плавания были в этот период особенно популярны среди русских военных моряков. Труды отечественных мореплавателей производили неизгладимое впечатление на передовую русскую молодежь, рождали стремление еще шире раздвинуть границы познанного человеком мира. С особым волнением повторяли будущие мореплаватели слова великого Ломоносова о том, что «между протчими Северный океан есть пространное поле, где усугубиться может Российская слава, соединенная с беспримерною пользою через изобретение восточно-северного мореплавания в Индию и Америку».

Между тем, Арктика на географических картах того времени обозначалась огромным белым пятном, а о землях, расположенных за Полярным кругом, ходили фантастические легенды.

Анжу, Врангель и некоторые наиболее одаренные их товарищи по корпусу с ранних лет поставили своей целью исследование Арктики. Настойчиво стремясь к достижению этой цели, неразлучные друзья – Анжу и Врангель – упорно готовились к предстоящей многотрудной деятельности. Они закаляли свою волю и свой организм, приучали себя к холоду, к напряжению сил.

В 1812 г. П. Ф. Анжу был произведен в гардемарины, в 1815 г. – в мичманы. Он окончил Морской кадетский корпус вторым по успехам в науках, уступив первенство Врангелю.

Мечта об экспедиции в Арктику не покидала Анжу во время практических (учебных) плаваний на судах Балтийского флота, в частности во время плавания на фрегате «Автроил» в испанский порт Кадикс.

Наконец, в феврале 1820 г., после производства в лейтенанты, Анжу был назначен начальником экспедиции, направлявшейся для описи северного берега Сибири между устьями Оленека и Индигирки, Новосибирских островов, а также для нахождения неизвестной земли, видимой, как доносили ранее побывавшие в этих краях промышленники, в ясную погоду к северу от этих островов.

В экспедиции Анжу приняли участие штурманские помощники Илья Автономович Бережных и Петр Иванович Ильин, медик-хирург Алексей Евдокимович Фигурин, матросы Игнашов (плотник) и Воронков (слесарь).

В инструкции, данной Анжу Адмиралтейством, говорилось, что, согласно сообщениям прежних мореплавателей, в летнее время из-за большого количества плавающего льда производить опись побережья Северного Ледовитого океана с мореходного судна невозможно. Как показал опыт Геденштрома и Пшеницына (1809–1811), опись удобнее было проводить, передвигаясь по льду на нартах, поэтому Анжу предписывалось в зимнее время избрать именно такой способ исследования, а летом описные работы вести с байдар, употребляемых для плавания алеутами.

Сведения о местах, в которые отправлялся Анжу, были чрезвычайно разнообразны, но мало достоверны. Участок между Оленеком и Индигиркой впервые был описан участниками Великой Северной экспедиции лейтенантами Прончищевым, Ласиниусом, Харитоном и Дмитрием Лаптевыми. Но их опись была приблизительной, так как основывалась главным образом на счислениях, произведенных с кораблей, которые, плавая среди льдов и подвергаясь действию неизвестных течений, ходили переменными курсами. После отрядов Великой Северной экспедиции в этом районе на протяжении XVIII и начала XIX в. побывало много русских людей.

В 1761–1762 гг. купец Шалауров прошел на небольшом судне вдоль побережья Сибири от Лены до Шелагского мыса и положил его на карту. В 1764 г. сержант Степан Андреев открыл остров Новая Сибирь. В 1770 г. купец Ляхов открыл острова Большой и Малый Ляховские, а в 1773 г. – остров Котельный. На Большом Ляховском промышленники нашли богатейшие залежи мамонтовых костей, а в устьях рек и ручьев много плавника. Богата была и местная фауна: остров населяли белые медведи, олени, волки и песцы, а в море водились белухи и киты.

В 1775 г. геодезист Хвойнов описал Большой Ляховский остров с натуры и Малый Ляховский – со слов промышленников. Карты эти оказались неверны в главных чертах, но довольно хороши в подробностях.

Служившие у купца Ляхова промышленники сделали еще ряд интересных открытий. Так, «передовщик» (начальник промысловой артели) Яков Санников в 1800 г. открыл остров Столбовой, а в 1805 г. – остров Фаддеевский, названный в честь промышленника Фаддеева, построившего на нем зимовье. В 1808 г. мещанин Бельков открыл остров, известный сейчас под названием Бельковского, а в 1809–1810 гг. чиновник Геденштром вместе с геодезистом Кожевиным (в 1810 г. заболевшего Кожевина заменил геодезист Пшеницын) и промышленником Санниковым описали с нарт берег между Яной и Колымой и часть островов, расположенных в этом районе. В 1811 г. это описание было доведено до конца Пшеницыным и Санниковым.

Недостаток необходимого снаряжения, инструментов, а зачастую и знаний был причиной значительных ошибок в трудах отважных исследователей, предшественников Анжу. Их описи давали весьма разноречивые сведения. Так, например, разница в определении Геденштромом и Дмитрием Лаптевым широты Святого Носа составляла целый градус (60 миль).

Анжу предстояло внести ясность в географию этого участка побережья Северного Ледовитого океана, а также найти остров, который будто бы видели к северу от островов Котельного и Новой Сибири Санников и Бельков и в существовании которого были твердо убеждены коренные жители этих мест, утверждавшие, что на нем живут юкагиры, покинувшие материк.

23 марта 1820 г. отряд Анжу выехал из Петербурга в Усть-Янск, избранный в качестве базы для экспедиции. Отсюда и название ее – Устьянская экспедиция.

К10 октября Анжу прибыл в Усть-Янск – небольшое зимовье на восточном берегу Яны между Крестовой и Кочевой протоками, состоявшее из трех рубленых изб и двух якутских юрт. Здесь жили два семейства промышленников, добывавших мамонтовую кость, два семейства якутов и два старика – лекарский помощник и бывший промышленник.

По плану экспедиция должна была начать опись побережья от Святого Носа, расположенного на материке напротив Большого Ляховского острова. Однако этот план пришлось изменить, так как от свирепствовавшей в этой местности собачьей чумы погибло большинство собак экспедиции, а остальные совершенно обессилели. Анжу вынужден был начать описные работы с островка Зимовье-Лах, лежащего в устье Лены, где признаков эпидемии чумы не было.

Изменение плана работ экспедиции было связано с большими трудностями. Еще в начале зимы на остров Зимовье-Лах из незараженных местностей были доставлены собаки. К весне 1821 г. их хорошо откормили. В начале марта 1821 г. на островок было переброшено из Усть-Янска на оленях снаряжение и продовольствие. Каждая нарта могла взять не более семи пудов груза, включая вес седока. Кроме того, пришлось обучаться управлению оленьей упряжкой, а это было далеко не просто. Нарты часто опрокидывались, олени убегали и их приходилось ловить.

Но участники экспедиции преодолели все трудности, перевезли на Зимовье-Лах все грузы и здесь погрузили их на собачьи нарты. В 10 часов утра 16 марта отряд двинулся в путь к острову Столбовому.

18 марта отряд достиг Баркина стана – крайней северо-восточной точки усть-ленского участка берега – и 21 марта двинулся дальше, к острову Столбовому, названному так за утесистые графитовые берега. Ехали по гладкому, недавно образовавшемуся льду. Снега почти не было. Погода стояла ясная и тихая. 24 марта отряд прибыл на остров и для ночлега остановился с подветренной стороны, за торосами. Произведя опись острова, Анжу повел отряд дальше – к острову Котельному. Здесь отряд разделился: часть отряда во главе с штурманским помощником Бережных отправилась по южному и восточному берегам острова, а сам Анжу с медиком Фигуриным – по западному и северному. Встреча групп была назначена на северной оконечности острова Фаддеевского.

Достигнув 5 апреля крайнего северного пункта острова Котельного, Анжу отправился по льду на север в поисках земли. Пройдя за двое суток сорок четыре мили по тяжелым торосам, Анжу достиг 76°36' северной широты. Двигаться дальше было невозможно: впереди лежал тонкий лед, который мог не выдержать веса упряжки. А между тем Анжу полагал, что далее на северо-востоке за облаком густого пара, поднимающегося с поверхности моря, находится неизвестный остров. Но вскоре усилившийся ветер рассеял пар, и все увидели, что никакого острова нет. Тогда Анжу повернул обратно к острову Фаддеевскому, где его уже ожидала группа Бережных.

14 апреля, после двухдневного отдыха, весь отряд снова отправился на север. Но проехать удалось всего семь миль – дальше лед был слишком тонким. Пришлось оставить нарты и пойти пешком. Через две с половиной версты лед под ногами стал очень зыбким и непрочным. Отряд вынужден был возвратиться обратно, так и не найдя новой земли.

17 апреля отряд Анжу добрался до острова Новая Сибирь, и спустя четыре дня вновь начал преодолевать тяжелые торосы, продвигаясь на северо-восток. Прошли четырнадцать миль, но и на этот раз безрезультатно.

Длительное тяжелое путешествие утомило людей. Почти у всех началась снежная слепота. К счастью, этой страшной болезни Севера не дали развиться. Из имевшихся в изобилии на острове рогов диких оленей участники экспедиции изготовили оправы для очков, а вместо стекол натянули черную прозрачную материю.

К концу апреля запасы продовольствия стали подходить к концу. Люди были изнурены, собаки выбились из сил, а при возвращении снова надо было преодолевать тяжелые торосы. Анжу решил вернуться в Усть-Янск.

Наступило лето. Продолжить опись с байдар, как предписывала инструкция Адмиралтейского департамента, не удалось, так как берега были отмелыми, и к тому же северные ветры постоянно прибивали к ним льды. Анжу решил производить опись, продвигаясь по берегу на лошадях.

Берег между Яной и Индигиркой был чрезвычайно однообразен. На протяжении сотен верст тянулась низменная болотистая, поросшая мхом и изредка травой местность с многочисленными речками и озерами, с тучами комаров, от которых можно было защищаться лишь едким дымом горящего сухого мха. Провиант добывали охотой и рыболовством. Опись берега была закончена только к 22 августа.

Результаты описных работ и исследований, проведенных отрядом Анжу, достаточно убедительно говорили о том, что никаких земель вблизи Новосибирских островов нет. Об этом Анжу еще зимой 1821 г. сообщал в Адмиралтейский департамент, который, сравнив его данные с записями в журналах предыдущих исследователей, согласился с таким выводом. Учитывая, что во время поездок Анжу видимость была хорошей и он располагал зрительными трубами, которых у Санникова не было, а также то, что Анжу проехал на север дальше Санникова и никакой земли не обнаружил, департамент решил, что Санников «видел туман, похожий на землю», и предписал Анжу отказаться от продолжения поисков новых земель и ограничиться описью островов и побережья.

Однако сибирский генерал-губернатор М. М. Сперанский, под непосредственным начальством и особым покровительством которого находилась экспедиция Анжу, настаивал на дальнейших поисках.

Два противоположных предписания ожидали Анжу в Усть-Янске по возвращении его с летних работ. Сам Анжу вовсе не собирался отказываться от дальнейших поисков новых земель, а потому «дополнительные разъяснения» Сперанского решения Адмиралтейского департамента его вполне устраивали.

Зиму 1821/22 г. Анжу посвятил обработке материалов экспедиции и деятельной подготовке к новому походу.

Весной 1822 г. Анжу вновь разделил свой отряд: штурманский помощник Ильин возглавил группу, которая должна была произвести опись берега между Яной и Оленеком, а Анжу и Бережных выехали на острова для завершения их описи и дальнейших поисков новых земель.

28 февраля группа Анжу на двенадцати нартах выехала на Святой Нос, захватив с собой двухмесячный запас продовольствия. Шестьдесят пудов сухого корма для 156 собак группы было завезено на остров Фаддеевский еще в 1821 г.

Учтя опыт прошлогодней поездки, Анжу на этот раз позаботился о создании хотя бы самых элементарных удобств для своих спутников. Теперь уже не приходилось спать под открытым небом: на ночь ставили большую палатку, сшитую из оленьих шкур. Небольшой очаг, устанавливаемый посреди палатки, обеспечивал тепло и приготовление пищи; при этом дров расходовалось гораздо меньше, чем при разжигании костра под открытым небом.

10 марта группа Анжу прибыла на остров Большой Ляховский и здесь разделилась на две партии. Партия, которую возглавлял сам Анжу, отправилась вдоль западного берега, а партии, предводительствуемой Бережных, предстояло описать восточный берег Большого Ляховского острова и весь Малый Ляховский остров.

К 15 марта острова были описаны, и Анжу, направив Бережных в Усть-Янск для организации подготовки к летним работам, отправился на остров Фаддеевский. 21 марта он достиг северо-западной оконечности острова, которую назвал мысом Бережных, в честь своего неутомимого и мужественного товарища.

Вечером 21 марта с мыса Бережных Анжу и его спутники увидали на северо-востоке синеву, отличающую обычно видимую вдалеке землю. Уверенность в том, что на горизонте видна земля, поддерживали и уходившие на северо-восток следы диких оленей.

На рассвете 22 марта Анжу направился к неизвестной земле. Но едва проехали десять миль, как стало ясно, что за землю был принят огромный торос. Пропали и следы оленей. Местные промышленники позже разъяснили Анжу, что олени в поисках рассола морской воды, являющегося их любимым лакомством, иногда уходят по льду далеко в море, а затем вновь возвращаются на землю.

Анжу поехал дальше на северо-восток. Через две с половиной мили путь преградил тонкий лед. Отряд пошел вдоль кромки льда на запад и вскоре обнаружил неизвестный островок, которому было дано имя медика экспедиции Фигурина. Остров Фигурина имел вид трапеции; наибольшая длина его составляла две с третью, а ширина – одну с четвертью мили. Остров был гол, неприветлив, богат плавником, гусиными и куропаточными гнездами.

Переждав на острове вьюгу, отряд 25 марта отправился дальше на север, до кромки тонкого льда, а затем вдоль кромки на запад. На следующий день отряд достиг долготы острова Котельного, но и здесь не было обнаружено никаких признаков земли. Анжу решил закончить опись острова. К вечеру 26 марта отряд дошел до острова Котельного, а на следующий день перебрался на остров Фаддеевский.

4 апреля Анжу прибыл на остров Новая Сибирь. Здесь он занялся исследованием так называемых Деревянных гор и описью побережья. Деревянные горы простираются вдоль южного побережья Новой Сибири почти на три мили. Они представляют собой земляные холмы высотою до тридцати сажень, почти отвесно обрывающиеся в море. Название Деревянных гор эти холмы получили потому, что они имели горизонтальные напластования из черной слаболоснящейся древесины смолистых полутвердых и хрупких деревьев, толщиной до тридцати сантиметров.

На всех островах, где побывали Анжу и его спутники, они отмечали крайнюю бедность растительности; путешественники видели лишь мох и изредка низкую траву. Зато животный мир островов был богат: встречались дикие олени, белые и голубые песцы, белые медведи, волки и множество птиц – куропаток, белых филинов, гагар, гусей и других.

9 апреля Анжу от крайней восточной точки острова – мыса Каменного – предпринял дальнюю поездку в море. Уже таяло, и ехать приходилось по ночам, когда температура понижалась до 5–6° мороза. Пасмурная погода, туманы, огромные торосы и рыхлый снег, покрывавший лед, чрезвычайно затрудняли передвижение. Достигнув тонкого льда, отряд двинулся на восток. Собаки окончательно выбивались из сил, среди них опять началась эпидемия чумы. Не хватало корма. Начиналась весенняя распутица. Следовало срочно возвращаться в Усть-Янск. К 27 апреля отряд с неимоверными трудностями достиг берега в районе устья реки Крестовой, а еще через несколько переходов вступил в селение Походск. Здесь Анжу неожиданно встретился с Врангелем, который в это время также возвращался после обследования своего района моря. Отсюда Анжу и Врангель вместе отправились в Нижне-Колымск.

Таким образом, и на этот раз поездки по льду к северу от островов Котельный и Новая Сибирь не привели к открытию новых земель. Несмотря на хорошие результаты описных работ, выполненных отрядом, Анжу не был удовлетворен. Измерение глубин показывало, что к северу от указанных островов глубина моря невелика, уклона дна, указывающего на близость больших глубин, свойственных открытому морю, нет, наоборот, местами, чем дальше к северу, тем чаще, дно вновь начинало подниматься. Может быть, разыскиваемая земля лежала где-то совсем близко и не была видна лишь потому, что имела низменные берега? Но путь на север каждый раз преграждал тонкий лед. Рассеять сомнения могло лишь плавание по открытому морю. В своем донесении от 9 мая 1822 г. Анжу просил у Сперанского разрешения отправиться к северу на шлюпке, как только море очистится ото льда. Но Сперанский отклонил это предложение из-за трудности постройки шлюпки и главным образом из-за опасности плавания в открытом море на беспалубном судне. Не поддержал Анжу и Адмиралтейский департамент. Морской министр предписал ему «...оставить дальнейшие покушения к северной стороне островов Котельного и Фаддеевского; кончить опись острова Бельковского и пуститься от него к западу или северо-западу, так далеко, как корму доставать будет, дабы осмотреть и оную часть моря».

Весной 1823 г. Анжу приступил к выполнению указаний Адмиралтейств-коллегии. 10 февраля его отряд выехал из Усть-Янска и к 26 февраля добрался к Баркину стану.

Следуя далее на север то по гладкому, то по торосистому льду, отряд в восьмидесяти трех милях от берега подошел к тонкому льду и отправился вдоль его кромки на восток к островам Васильевскому и Семеновскому, которые и были описаны к 4 марта. Эти маленькие острова открыл впервые (в 1815 г.) якут Максим Ляхов. Их высота по измерениям Анжу составляла восемь сажен (17 метров), протяженность первого – четыре, а второго – восемь миль. Любопытно, что в 1936 г. остров Васильевский, несмотря на самые тщательные поиски советского гидрографического судна «Хронометр», вообще не был обнаружен. В 1945 г. на острове Семеновском хотели поставить навигационный знак, но на нем не оказалось надежного места, а в 1948 г. острова Семеновского также уже не существовало. Это объясняется тем, что оба острова состояли главным образом из мерзлого грунта и были разрушены водой.

6 марта отряд Анжу отправился от острова Семеновского на север, но вынужден был вскоре остановиться из-за тонкого льда. Повернув обратно, отряд вечером 9 марта достиг острова Бельковского, описав который, переехал на остров Котельный, а затем в Усть-Янск. 28 марта описи были закончены. Предстояло подвести итоги долгой и трудной работы экспедиции.

Окончательную обработку обобщения накопленных материалов и все необходимые расчеты Анжу производил в Якутске.

Длительное пребывание в полярном районе сказалось на здоровье: Анжу мучительно страдал от ревматизма. Он направился подлечиться на Турусинские горячие ключи, вблизи Байкала, а затем, 15 августа 1824 г. прибыл в Петербург.

Огромной заслугой экспедиции Анжу было составление первой точной карты обширной территории северного побережья Сибири от Оленека до Индигирки и достоверной карты Новосибирских островов. Экспедиция установила, что к северу от этих островов никакой земли не существует, и определила границы распространения неподвижного берегового припая.

После возвращения обеих экспедиций (Анжу и Врангеля) в Петербург Адмиралтейский департамент поручил крупнейшему русскому специалисту-астроному академику Ф. И. Шуберту дать отзыв об их астрономических и геодезических работах. «Я думаю, – писал Шуберт, ознакомившись с этими работами, – что нельзя довольно приписать похвал и удивляться ревности, деятельности, старанию, искусству и познаниям сих офицеров. Сравнение промежутков времени с разностью высот или лунных расстояний показало мне, что наблюдения сих двух путешественников столь верны, насколько можно их сделать с помощью подобных инструментов. Чтобы учинить наблюдения сколь возможно точными, они не упускали ни одной предосторожности, ни одной поправки, например, поправки рефракций термометром или барометром, что необходимо под сими большими широтами. Я делал строгие вычисления многих наблюдений и не открыл нигде никакой важной погрешности, почти всегда находя секунда в секунду широту и долготу».

Анжу, в частности, определил широту и долготу шестидесяти пяти пунктов в местности между Яной и Оленеком и в районе Новосибирских островов. Кроме того, экспедиция Анжу во многих пунктах определила элементы магнитного склонения и наклонения. Академик Шуберт считал эти «наблюдения над склонениями и наклонениями магнитной стрелки в сих высоких широтах» очень ценными.

Анжу и его спутники в течение всей экспедиции проводили тщательные климатологические, геодезические, гидрографические, метеорологические и этнографические исследования Севера нашей страны и собрали весьма ценные сведения. В Усть-Янске, например, метеорологические наблюдения производились ими по семнадцать раз в сутки. Наблюдение за температурой воздуха, движением льда, измерение глубин моря и взятие проб грунта велось регулярно.

Чрезвычайно интересными и обстоятельными были описания климата, этнографии, флоры и фауны Севера, составленные участником экспедиции А. Е. Фигуриным.

Анжу произвели в капитан-лейтенанты, наградили орденом Владимира 4-й степени и выдали прибавочное жалованье по чину лейтенанта. Время службы в период экспедиции было ему зачтено вдвойне. Однако слава Анжу не вышла за пределы узкого круга специалистов.

Анжу прожил долгую жизнь, неутомимо работая на пользу русской науки и русского флота. Участвуя в 1825 г. в так называемой «Военноученой экспедиции» по описи северо-восточного берега Каспийского моря и западного берега Аральского моря, он по собственной инициативе совместно с инженером путей сообщения Загоскиным и подпоручиком Дюгамелем произвел барометрическую нивелировку местности на протяжении 242 верст (258,2 километра) от Мертвого Култука (Каспийское море) до залива Дуананы Кулама (Аральское море). Нивелировка показала, что Аральское море лежит на 35,8 м выше Каспийского.

В 1827 г., командуя артиллерией корабля «Гангут», входившего в состав Средиземноморской эскадры контр-адмирала Гейдена, Анжу участвовал в Наваринском сражении, в результате которого был уничтожен турецко-египетский флот. Во время боя Анжу был контужен в голову, но остался на своем посту. За участие в сражении он был награжден орденом Георгия 4-го класса, годовым окладом жалованья и серебряной медалью «За Турецкую войну».

В 1830–1831 гг. Анжу командовал гардемаринской ротой Морского кадетского корпуса, а в 1831 г. в чине капитана второго ранга – фрегатом «Екатерина»; в 1833–1834 гг. он плавал на кораблях новых типов, производя определения их остойчивости, скорости, поворотливости и других тактических данных и проверяя действие их артиллерии.

В 1836 г. П. Ф. Анжу получил чин капитана 1 ранга, в 1844 г. был произведен в контр-адмиралы и назначен на должность командира Кронштадтского порта. Спустя пять лет Анжу стал непременным членом Морского ученого комитета. В 1854 г. ему присвоили чин вице-адмирала, а в 1866 г. – чин полного адмирала.

П. Ф. Анжу неизменно пользовался авторитетом и уважением среди моряков и ученых. Морской ученый комитет избрал его своим почетным членом. До последних дней он не прекращал большой научной работы в Географическом обществе.

12 октября 1869 г. 74 лет от роду Петр Федорович Анжу скончался.

Вся деятельность Анжу характеризует его как передового человека своего времени, посвятившего всю жизнь служению Родине, отечественной науке.

Список литературы

1. Биографический словарь деятелей естествознания и техники. Т. 1. – Москва: Гос. научное изд-во «Большая советская энциклопедия», 1958. – 548 с.
2. Перваков И. Л. Петр Федорович Анжу / И. Л. Перваков. – Русские мореплаватели. – Москва : Военное изд-во Министерства обороны СССР, 1953. – С. 226-234.