Нансен Фритьоф

(1861-1930)

Выдающийся норвежский полярный исследователь и зоолог, родился в имении Сторе-Френ близ Осло 10 октября 1861 г., умер в Лизакере 13 мая 1930 г. Для подготовки к первому пересечению Гренландии он во время плавания с охотниками на тюленей ознакомился с ледовой обстановкой на восточном побережье Гренландии. Затем 22 августа 1888 г. Нансен вместе о Отто Свердрупом и четырьмя другими спутниками начал путешествие на санях и лыжах от восточногренландского побережья близ Гюлленлевес-фьорда в глубь страны. Из-за рыхлости льда на побережье, трещин в леднике и непогоды экспедиция в первые 12 дней могла лишь медленно продвигаться вперед. В дальнейшем при пересечении материкового льда в западно-юго-западном направлении появилась возможность идти на лыжах. 17 сентября была преодолена самая большая высота – почти в 3 тыс. м – и всего за 40 дней было пройдено 560 км по обширной поверхности материкового льда. Нансен достиг западного побережья у Амераликфьорда; последние 100 км до Готхоба он проплыл в сделанной им самим лодке и попал в Готхоб 12 октября. Своим путешествием он доказал, что внутренняя Гренландия покрыта сплошным ледяным покровом, а также что в этих ледяных и снежных пустынях находится полюс холода. Еще большее значение имеет арктическое плавание Нансена. Он совершил его на «Фраме», корабле, способном выдерживать сжатие льдов и построенном по его проекту Колиным Арчером в Ларвике. Наблюдения показали, что от морских вод, омывающих Сибирь, севернее Берингова пролива через неизвестную область у Северного полюса должно проходить постоянное течение по направлению к Гренландии. Так, например, близ Гренландии нашли части раздавленного во льдах судна Де-Лонга. Поэтому Нансен решил вмерзнуть на «Фраме» в лед и дрейфовать вместе с движущимся льдом через Северный полюс. В июле 1893 г. «Фрам» с экипажем из 12 человек покинул Норвегию, обогнул мыс Челюскин и дошел до пакового льда северо-западнее Новосибирских островов, где вмерз в лед. Так как в ледовом дрейфе корабль шел то в северном, то опять в южном направлении, он через год был снова отнесен назад почти на 150 км. Однако в конце 1894 г. была достигнута широта 83°24'. Когда Нансен увидел, что ледовый дрейф идет южнее полюса, он решил двинуться к северу на санях и собаках и 14 марта 1895 г. вместе с Ф. Я. Иогансеном покинул «Фрам». Тяжелая ледовая обстановка и недостаток провианта заставили путешественников повернуть назад 7 апреля около 86°4' с. ш, – самой высокой из достигнутых до того широт, в 450 км от полюса. В августе путники достигли Земли Франца-Иосифа, где из-за новых ледовых препятствий вынуждены были зазимовать, отказавшись от намеченного возвращения на Шпицберген. 18 июня 1896 г, Нансен неожиданно встретил англичанина Д. Ф. Джэксона (в историю вошла фраза Джексона: "Вы, должно быть, Нансен?"), который на мысе Флора построил главную станцию своей экспедиции для обследования Земли Франца-Иосифа (1894-1896 гг.). Вместе с ним Нансен и Иогансен 13 августа 1896 г, прибыли в Вардё (северная Норвегия); «Фрам» под командованием Отто Свердрупа добрался до побережья Норвегии несколькими днями позже. Под 66° в. д. судном была достигнута широта 85°56' – самая высокая за время плавания. 13 августа 1896 г., после дрейфа, длившегося в общей сложности 1055 дней, «Фрам» освободился ото льда близ Шпицбергена. Этой экспедицией Нансен разрешил величайшую загадку центральной части Ледовитого океана. Он установил, что внутренняя Арктика представляет собой глубокий морской бассейн с минимальной глубиной в 3000-3840 м. Направление движения льдов с востока на запад было подтверждено. Кроме того, были проведены ценные океанографические, метеорологические и биологические наблюдения. Экспедиция «Фрама» заложила основу для окончательного покорения Северного полюса. В более поздних ледовых дрейфах только советский ледокольный пароход «Седов» под командованием Бадигина 29 августа 1939 г. достиг более высоких широт. Дрейф «Седова» дал ценное подтверждение прежним наблюдениям Нансена. В 1977 г. атомный ледокол Арктика достиг Северного полюса.

В 1897 г. Нансен стал профессором университета в Осло. В 1900 г. он исследовал североатлантические морские районы; в 1910 и 1914 гг. проводил дальнейшие океанографические исследования. В 1906-1908 гг. был норвежским послом в Лондоне. В трудные годы после Первой Мировой войны Ф. Нансен отдал много сил делу международной помощи в женевской Лиге наций и показал себя на этом поприще большим другом человечества и мира. Он способствовал возвращению на родину военнопленных, в особенности в Германию и в молодое Советское государство, и руководил мероприятиями по оказанию помощи районам, находившимся в бедственном положении в результате военной интервенции. Нансен удостоен Нобелевской премии за 1922 г.

В Нансене исключительным образом сочетались разум и воля, интуиция и чувство – качества, которые вместе с основательной подготовкой экспедиций обеспечили ему блестящие результаты.

Список литературы

1. 300 путешественников и исследователей. Биографический словарь. – Москва : Мысль, 1966. – 271 с.

Добровольский А. Д. Фритьоф Нансен - выдающайся полярный исследователь / А. Д. Добровольский. - Москва : Изд-во Знание, 1956. - 32 с.

Нансен... В истории науки найдется немного имен, которые были бы так хорошо известны самым широким и разнообразным слоям людей. Фритьоф Нансен известен и как замечательный путешественник, и как крупнейший ученый, и как талантливый писатель, и как активный общественный деятель, и как искусный дипломат, и как первоклассный спортсмен.

Очень большой популярностью пользуется имя Нансена и в нашей стране. В его работах основное место занимали исследования Арктики, – а это район земного шара, в котором особенно много и продуктивно работали русские люди. Нансен очень глубоко интересовался нашей страной, много раз посещал ее, писал о ней книги. Особенно ярко дружеские чувства Нансена к нашей стране проявились после Октябрьской революции. Мы не можем забыть благородную деятельность Нансена по оказанию помощи голодающим в 1921 году; этим, как и всей дальнейшей деятельностью, он показал себя искренним другом молодого Советского государства.

Фритьоф Нансен родился 10 октября 1861 года в Стур Фроен близ Осло. Воспитание мальчика в семье отличалось простотой и строгостью: с ранних лет родители приучали его к самостоятельности, к труду, вырабатывали умение преодолевать любые трудности и лишения. Нансен с детства полюбил спорт, особенно лыжи и коньки. Он любил природу и часто предпринимал длительные прогулки. Он писал о себе: «В годы отрочества я зачастую проводил в лесу целые недели в полном одиночестве. Брать с собой какое-либо снаряжение я не любил. Я обходился ломтем хлеба и варил рыбу на углях. Я любил жить, как Робинзон Крузо, – один среди дикой природы».

В семнадцать лет он завоевал звание чемпиона Норвегии по конькам в беге на длинные дистанции, а в восемнадцать – поставил мировой рекорд в состязании на дистанцию в одну милю. Не раз он выходил победителем на первенствах страны по лыжным кроссам. Усиленные занятия спортом в юности не только принесли ему славу чемпиона, но закалили его организм, подготовили к преодолению огромных трудностей, которые позднее не раз вставали на его пути. При этом надо заметить, что увлечение спортом не мешало ему прекрасно учиться. В 1879 году он кончил среднюю школу, причем имел по математике и естественным наукам отличные оценки. По окончании школы он некоторое время колебался в выборе дальнейшего пути в жизни и одно время подумывал даже о поступлении в военную школу. Но в конце концов он поступил в университет, избрав своей специальностью зоологию.

Впоследствии он вспоминал об этом времени: «У меня была склонность к науке, но к какой именно? Больше всего меня интересовали физика и химия, но что-то не от меня зависевшее, с чем в то время я не мог справиться, не позволило мне вести усидчивого образа жизни. В один прекрасный день мне пришло в голову, что зоология подойдет лучше всего, она сулила больше приятного, с ней были связаны охота и жизнь среди природы. Поэтому-то я и выбрал зоологию».

Вскоре после того, как решение было принято, один из профессоров – Роберт Коллетт, знавший о больших спортивных успехах Нансена и о его увлечении охотой, рекомендовал его в качестве наблюдателя на промысловое зверобойное судно «Викинг», направлявшееся в Арктику. На этом небольшом боте Нансен плавал в водах Ян-Майена, Исландии и Гренландии с марта по июль 1882 года. Его главной задачей были наблюдения по биологии тюленя, но наряду с этими наблюдениями Нансен проводил самые разнообразные зоологические исследования. Нередко он принимал участие в охоте на тюленей и медведей. Один из участников этого похода впоследствии вспоминал о Нансене: «Он был великим охотником на медведей, честное слово! Когда Нансен гнался за медведем, он ни в чем не уступал ему: он сам плавал и нырял, словно медведь! Я часто говорил ему, что он расстроит себе здоровье, если будет продолжать в том же духе, но он только показывал на свою шерстяную одежду и говорил: «Мне никогда не бывает холодно».

Плавание на «Викинге» оказало огромное влияние на дальнейшую жизнь Нансена. Именно тогда он впервые познакомился с суровой природой Арктики, с условиями плавания в Северном Ледовитом океане. Неизгладимое впечатление произвели на него и недоступные глетчеры Гренландии, которые он видел во время вынужденного дрейфа «Викинга» во льдах.

Это плавание возбудило в нем интерес к исследованиям полярных областей, у него возникали планы изучения неисследованных районов Ледовитого океана.

Сразу же по возвращении из этого рейса Нансен получил от профессора Даниэля Даниэльсена, опять-таки по рекомендации Коллетта, предложение занять место хранителя в Бергенском музее, директором которого был Даниэльсен. Под руководством последнего Нансен и начал свою научную работу. На некоторое время, как он говорит, он превратился в «кабинетного ученого». Здесь он написал свои первые научные труды – они были посвящены анатомии морских животных. Для совершенствования своего образования он летом 1886 года работал на биологической станции в Неаполе под руководством основателя этой станции профессора А. Дорна.

Но все это время, начиная с плавания на «Викинге», Нансен вынашивал идею путешествия в Арктику, для начала – в Гренландию. Он долго обдумывал планы и только осенью 1887 года приступил к подготовке экспедиции.

У Нансена в этом отношении было немало предшественников: первая попытка подняться на ледниковый щит Гренландии была предпринята еще в 1752 году датчанином Далагером, а затем и другими экспедициями. Наибольшее научное значение имели экспедиции Норденшельда в 1883 году и Роберта Пири  в 1886 году. Участникам этих экспедиций удалось проникнуть вглубь Гренландии дальше своих предшественников, но все же пересечь ледяной щит они не смогли.

Напомним, что Гренландия представляет собой огромный остров, почти целиком покрытый льдами и снегами, со всех сторон омываемый водами моря. Это как бы гигантский ледник, холодное дыхание которого распространяется и на Америку и на Европу.

Нансен понимал огромную трудность предприятия, но все-таки на него отважился, предложив принципиально новое решение задачи. Дело в том, что все прежние экспедиции отправлялись с запада на восток – от сравнительно обжитого берега к почти необитаемому. Нансен же решил идти в обратном направлении – с восточного берега на западный. Он обосновывал такое решение тем, что, идя с запада, надо возвращаться на запад же, ибо на восточном берегу почти невозможно обеспечить встречу экспедиции с кораблем; таким образом, пришлось бы совершать двойной путь. Кроме того, как он сам говорил: «Начав подобное путешествие, вы сожгли бы мосты за собою, и вам не оставалось бы ничего другого, как всеми силами стараться добраться до селений. А людская природа такова, что людям не очень-то хочется идти навстречу трудностям, угрожающим их жизни, и, напротив, они готовы делать все, чтобы сохранить свою жизнь».

В соответствии с этим он наметил маршрут: от Сермилик-фьорда (несколько западнее Ангмагсалика у 65° с. ш.) приблизительно на северо-запад, к бухте Диско. Подойти же к месту высадки он предполагал на одном из зверобойных судов, которые хорошо приспособлены к плаванию во льдах. На случай, если бы подойти вплотную к берегу не удалось, он брал с собой лодку, на которой рассчитывал достигнуть берега.

Этот план встретил много возражений и даже резкую критику. Так, один датчанин, сам побывавший в Гренландии, сказал: «Самый метод, который предлагает Нансен для того, чтобы достичь берега, – покинуть падежную палубу судна и переползать с одной качающейся льдины на другую, подобно белому медведю, – обнаруживает легкомыслие...» Но Нансен был твердо убежден в верности своего расчета, и у него хватило мужества настаивать на выполнении задуманного плана. Правда, встретились трудности другого рода: не так легко было достать средства на организацию экспедиции. Несмотря на поддержку, оказанную Нансену университетом, правительство отказало в выдаче денег, хотя требовалось всего лишь 5000 крон. Эта сумма была получена от датского ученого А. Гамеля, который весьма сочувственно отнесся к проекту Нансена.

И вот летом 1888 года Нансен подходил к восточному берегу Гренландии. На борту зверобойного судна «Язон» с ним были пятеро товарищей, согласившихся принять участие в опасном путешествии. В их числе был и Отто Свердруп, ставший впоследствии капитаном знаменитого «Фрама».

Высадка на берег оказалась очень трудной. «Язон» не мог подойти ближе чем на 18–20 км, так как берег был окаймлен непроходимым льдом. Нансен и его спутники покинули судно и на лодках направились к берегу, пользуясь небольшими разводьями и подвижками льдов. Но достигнуть берега им удалось лишь почти через две недели: мешали непроходимые льды, штормы и сильное течение, относившее их к югу. Они продрейфовали около 250 миль, часто подвергаясь риску погибнуть. Когда, наконец, путешественники достигли твердой земли, им пришлось подниматься к северу. Пройдя дней десять, они достигли Умивик-фьорда. До намеченного ранее места высадки – Сермилик-фьорда оставалось еще немало пути. Обдумав положение, Нансен решил не идти туда, а начать переход через Гренландию из Умивик-фьорда. 15 августа начался подъем на ледник. Нансен взял курс так, чтобы выйти к Христиансхобу.

Поход оказался очень трудным. Из-за опоздания с его началом идти пришлось не летом, а уже осенью, при низких температурах воздуха, при снегопадах и вьюгах. Особенно трудно было передвигаться по гребню ледяного щита, на высотах до 2700 м над уровнем моря. Здесь температура подолгу держалась более 40–45° мороза. Путешественники страдали не только от холода, но и от ограниченности запасов пищи и недостатка воды. Но все же они шли вперед, зная, что пути назад нет. В иные дни им удавалось проходить только по 8–10 км за день, а один раз пришлось просидеть несколько суток в палатке из-за пурги.

В пути Нансен изменил направление перехода и вместо Христиансхоба наметил конец маршрута в Готхобе – это сокращало маршрут более чем на сотню километров, что было очень существенно, если иметь в виду зимнее время года.

Несмотря на все трудности, переход закончился благополучно, и 3 октября 1888 года Нансен, удивив местных жителей, появился в Готхобе, придя с востока. Но попасть в Норвегию участникам экспедиции удалось лишь на следующее лето, так как последний корабль в тот год ушел из Готхоба тогда, когда Нансен только начинал свой поход. Зато возвращение было триумфальным. Целую неделю Нансена чествовали в Копенгагене, затем был организован торжественный въезд в Христианию (Осло) с эскортом военных и гражданских кораблей, с музыкой, флагами – словом, встречали его как национального героя.

После своей гренландской экспедиции Нансен получил две почетные награды: медаль «Вега» (так называлось судно Норденшельда, впервые прошедшее Северным морским путем) от Шведского общества антропологии и медаль королевы Виктории от Лондонского королевского географического общества. Надо заметить, что обе эти награды присуждаются редко.

Но Нансен, будучи очень скромным человеком, не возгордился своими успехами; он занял небольшую должность в университете и в то же время занимался обработкой обширных материалов экспедиции – географических, геологических и метеорологических. Тогда же он написал две интереснейшие книги о своем путешествии: «На лыжах через Гренландию» и «Жизнь эскимосов».

Вскоре после возвращения в Норвегию он, женился на Еве Саре. Жена занимала очень большое место в его жизни, он очень любил ее и был прекрасным семьянином. Однако говорили, что когда он делал предложение Еве Саре, то предупредил: «Но я отправлюсь на Северный полюс».

Когда именно возникла мысль о путешествии на полюс, сказать трудно, но уже в начале 1890 года Нансен сделал в Географическом обществе сообщение о плане экспедиции в Северный Ледовитый океан. Несомненно, что в создании этого плана огромную роль сыграла статья норвежского ученого профессора Мона, вышедшая в 1884 году. В этой статье Мон рассказывал о том, что на берегах Гренландии были найдены предметы с судна «Жаннетта» (экспедиция Де-Лонга), которое при попытке достигнуть полюса, после почти двухлетнего дрейфа в водах Чукотского и Восточно-Сибирского морей, было раздавлено льдами в районе Новосибирских островов. Мон высказал предположение, что эти предметы были перенесены от Новосибирских островов к Гренландии течением. Эту-то мысль и использовал Нансен.

Дело в том, что многочисленные экспедиции, снаряжавшиеся ранее в Ледовитый океан, вели борьбу со льдами Арктики, но всегда терпели поражение, если считать основной целью достижение Северного полюса. Все эти экспедиции отличались одним общим свойством: все они стремились преодолеть льды и течения, замедлявшие их продвижение к полюсу. Нансен же положил в основу своего проекта идею использования естественных условий для достижения цели. «Мне кажется, – говорил он, – что если обратить должное внимание на самые силы природы и попытаться работать совместно с ними, а не против них, то можно найти вернейший путь к Северному полюсу. Мало толку пытаться, как это делали прежние экспедиции, идти против течения; надо посмотреть, не найдется ли там попутного течения. И в пользу существования такого течения имеются веские данные».

Этот проект встретил многочисленные возражения, которые сводились к тому, что нельзя быть уверенным в расчете пути дрейфа, а главное – нельзя гарантировать безопасность плавания из-за возможности гибели судна вследствие сжатий льдов.

Против первого возражения у Нансена было совершенно ясное контрвозражение: он не считал основной целью своего путешествия достижение Северного полюса; его гораздо больше интересовали научные проблемы, связанные с приполярными областями. Поэтому если бы судно в своем дрейфе и миновало Северный полюс, это не привело бы к крушению планов экспедиции. Он верил, что научные результаты исследований вполне оправдают экспедицию.

Второе же возражение имело гораздо более серьезную почву. Говорилось о том, что ни одно судно не может выдержать натиска арктических льдов, поэтому участники экспедиции подвергались риску гибели, тем более, что проект Нансена не предусматривал никаких «тылов», путей отступления, заранее подготовленных.

Против смелого проекта молодого ученого возражали очень авторитетные организации, как, например, Лондонское королевское географическое общество. Это общество, которое присудило Нансену за гренландскую экспедицию медаль королевы Виктории, высказалось категорически против плана Нансена. В этом решении принимали активное участие такие ветераны исследования Арктики, как адмиралы Нэрс и Мак-Клинток, проведшие немало лет в арктических экспедициях. Авторитет Лондонского географического общества был очень велик, и Нансен его вполне признавал, но не отступил от своего убеждения. Не повлияли на него и весьма решительные высказывания других известных исследователей Арктики, как, например, американца Грили, который назвал его план «бессмысленным проектом самоубийства».

Нансен, конечно, знал, что судно во льдах действительно подвергается очень большому риску. Но его план предусматривал создание судна совершенно особой конструкции. Нансен предложил придать судну такие обводы, которые при сжатии его льдами приводили бы к вытеснению судна на поверхность льда, что возможно, если придать судну яйцевидную форму. Так, стакан, на который жмут с двух сторон, конечно, лопнет. Но блюдце, на которое давят подобным образом, поднимется вверх из-за скошенных боков.

Сам Нансен не был кораблестроителем и не мог дать технические чертежи судна. Но ему посчастливилось встретить талантливого инженера-кораблестроителя Колина Арчера. Этот инженер проникся идеей Нансена и разработал проект прекрасного судна, проект, за осуществлением которого следил сам Нансен и вносил свои предложения. Так родился корабль, предназначенный для дрейфа во льдах Северного Ледовитого океана. Этот корабль получил имя «Фрам» (по-норвежски «вперед») – так назвал его Нансен. Основной конструктивной особенностью этого корабля были его яйцевидные обводы. Они хотя и ухудшали его качества при плавании в открытом море из-за усиленной качки на волнении, но зато обеспечивали безопасность при сжатии льдов.

Этот корабль водоизмещением около 400 т вполне оправдал надежды Нансена. Несмотря на мрачные предсказания знаменитых полярных исследователей, корабль выдержал очень тяжелые натиски арктических льдов и нисколько не пострадал от них.

Отметим, кстати, что «Фрам» замечателен не только своим дрейфом в Северном Ледовитом океане. После окончания этого дрейфа он совершил плавание в Канадском архипелаге (1898–1902) под начальством своего славного капитана Отто Свердрупа, а в 1910–1912 годах «Фрам» служил экспедиции Руала Амундсена  к Южному полюсу. К тому же он был первым кораблем, прошедшим через Панамский канал.

Дрейф Нансена на «Фраме» через Центральный Арктический бассейн – одна из наиболее замечательных арктических экспедиций. Она замечательна не только своим замыслом, но и результатами – научными и организационными, так как опыт Нансена был использован во многих последующих экспедициях.

«Фрам» был спущен на воду в октябре 1892 года. Несмотря на свои небольшие размеры, судно было исключительно подходящим для плавания в Северном Ледовитом океане. Кроме особой своеобразной формы обводов, которая обеспечивала «выдавливание» судна на поверхность льда при сжатиях, оно отличалось хорошей тепловой изоляцией в каютах, позволявшей даже в высоких широтах Арктики обеспечивать необходимые условия для жизни людей; на «Фраме» было даже электрическое освещение.

Несмотря на неблагоприятные отзывы ученых и прямые их советы не идти на приглашение Нансена, желающих отправиться в плавание на «Фраме» оказалось немало. Но Нансен выбрал всего 12 человек, отличавшихся хорошим здоровьем и выносливостью. Среди них был и Отто Свердруп, принимавший участие в пересечении Гренландии. Вместе с Нансеном на судне, таким образом, оказалось 13 человек. Тут, между прочим, недоброжелатели воспользовались известным суеверием и пророчили беды из-за «несчастливого» числа тринадцать. Когда же Нансен вернулся из своего путешествия благополучно, один из видных норвежских деятелей сказал в шутку: «Их же было не тринадцать – четырнадцатым был «Фрам».

В июле 1893 года «Фрам» вышел из Варде – одного из самых северных норвежских портов и направился на восток. С большим трудом и задержками из-за сложных ледовых условий корабль прошел Карское море. «Фрам» был у мыса Челюскин уже 10 сентября, но только 22 сентября судно вошло в арктический лед и начало свой замечательный дрейф. Он начался как раз там, где и рассчитывал его начать Нансен – близ Новосибирских островов. С этого времени «Фрам» сделался простым «поплавком», следовавшим всем прихотям движения льдов Северного Ледовитого океана.

В течение почти трех лет продолжался дрейф замечательного корабля. На всем его пути производились разнообразные научные исследования. Нансен был верен той мысли, что достижение Северного полюса не является основной целью экспедиции. И эта мысль была совершенно правильной: дрейф «Фрама» наиболее интересен именно своими научными результатами.

В небольшой лекции невозможно рассказать об этой замечательной экспедиции с необходимой полнотой; рассмотрим лишь некоторые особенности хода экспедиции и расскажем о роли Нансена в организации и выполнении работ.

«Фрам» начал свой дрейф на 78° 50ʹ с. ш. и 133° 30ʹ в. д. Отсюда корабль двигался дальше уже как плавучий «дом» довольно своеобразной формы и качеств. Правда, ведь трудно назвать кораблем сооружение, по форме представляющее собой настоящий корабль, но не имеющее руля (его сняли, чтобы предохранить от разрушения льдами), с разобранной машиной (она была законсервирована). Но в этом «доме», как и в самом обыкновенном доме, люди жили, работали и отдыхали. Для отдыха оставалось не очень много времени: много часов занимали научные работы и заботы о сохранности судна. Особенно трудно было самому начальнику экспедиции. Ему приходилось не только вести наблюдения и следить за общим ходом работ, но и думать о судьбе всей экспедиции. Ведь он повел своих товарищей за собой, заставив их поверить в свою идею, в то время как многие авторитетные знатоки в области исследований Арктики считали проект Нансена «самым фантастическим».

В первые же недели дрейфа главная гипотеза Нансена, положенная в основу организации экспедиции, оказалась под ударом: 7 ноября «Фрам» оказался в том же самом месте, с которого он начал свой дрейф. В дальнейшем такие возвращения наблюдались не раз, и впоследствии им было найдено объяснение (влияние ветра), но первое столкновение с таким фактом, конечно, не могло не тревожить Нансена. Однако он оставался твердо уверенным в своей правоте: «Сибирский лес, занесенный на гренландский берег, не может лгать, путь, который он проделал, должны пройти и мы». И в конце концов он оказался совершенно прав. Такая твердая уверенность в своих научных построениях встречается далеко не часто, и она свидетельствует об исключительной вере в науку. Действия Нансена можно сравнить с действиями врача, который первым прививает себе новую вакцину для испытания. Только этот врач рискует лишь своей жизнью, а Нансен отвечал за жизнь двенадцати товарищей.

Что касается риска быть раздавленным льдами, то столкнуться с этим в первый раз «Фраму» пришлось уже 9 октября, меньше чем через месяц после начала дрейфа. И здесь все надежды Нансена на новую конструкцию корабля оправдались целиком. «Фрам» вел себя именно так, как рассчитывали Нансен и Колин Арчер: при сжатии льдами судно выжималось на их поверхность, не испытывая никаких повреждений. В дальнейшем на протяжении всего дрейфа путешественники были вполне спокойны за сохранность своего корабля. Правда, бывали случаи, когда на судно надвигался огромный ледяной вал, который мог засыпать судно льдами сверху, но, по счастью, катастрофы не произошло.

Так проходил дрейф. Как будто подтверждались все предположения Нансена. Однако одно не укладывалось в рамки плана: судно дрейфовало на запад и на северо-запад, но не на север, т. е. не к полюсу. К концу 1894 года стало ясно, что корабль минует полюс. Тогда Нансен решил попытаться достигнуть его пешком по льду. Хотя достижение полюса, как указывалось, не было поставлено обязательной целью экспедиции, но все же имелось в виду.

Нансен тщательно подготовил поход к полюсу. Он решил взять с собой лишь одного спутника – выбор его пал на Иогансена.

Подготовка продовольствия и снаряжения потребовала известного труда, но гораздо более сложным оказалось выбрать наиболее удачный момент для начала похода. Нансен выжидал, пока корабль достигнет наивысшей широты. А корабль дрейфовал по очень причудливой траектории, перемещаясь не только с течением, но и под воздействием ветров, – а они были весьма переменчивы. Поэтому, хотя и преобладал дрейф по направлению к проливу между Гренландией и Шпицбергеном, на что и рассчитывал Нансен, но он шел далеко от полюса, причем нельзя было заранее угадать, как именно он пойдет дальше. Не надо забывать, что в те времена не существовало радио, не было необходимой сети метеорологических станций, не были разработаны прогнозы погоды, а тем более не были известны закономерности связи между ветром, течениями и дрейфом льда.

Нансен мог рассчитывать только на свои знания, на свою научную интуицию. Это было нелегко. Вот, например, как шел дрейф «Фрама»: 1 мая 1894 года он находился на 80° 46ʹ с. ш., затем медленно, но неуклонно шло движение к северу, так что к 18 июня корабль находился на широте 81° 52ʹ. А после этого за время несколько более двух месяцев его отнесло на юг на 50 минут широты. Потом корабль снова пошел на север.

Когда же идти к полюсу? Но не только этот вопрос волновал Нансена. Ведь он был руководителем экспедиции, отвечавшим за жизнь своих спутников – мог ли он оставить их? Кроме того, уходя с судна, он брал с него часть запасов провизии, отнимая их у экспедиции. Но и здесь глубокая уверенность Нансена в правильности основного предположения и в замечательных качествах своего корабля, подтвердившихся на протяжении целого года дрейфа, подкрепила его решимость.

«Я держусь того мнения, – писал он, – что «Фрам», по всей вероятности, без задержки и повреждений пройдет с дрейфующими льдами через полярный бассейн и выйдет с другой стороны; но, даже в случае какого-либо несчастья, я не вижу причины, почему бы команде судна не вернуться благополучно домой, если только будут приняты все необходимые меры предосторожности. Таким образом, я не нахожу оснований, по которым санная экспедиция не могла бы оставить «Фрама», и чувствую, что, раз она сулит нам хорошие результаты, она должна быть предпринята». Отправляясь к полюсу, Нансен передал командование судном Отто Свердрупу – тому, кому первому он мог доверить жизни людей и успех экспедиции.

Нансен и Иогансен покинули «Фрам» 14 марта 1895 года в координатах около 84° с. ш. и 102° в. д. (т. е. примерно в 360 милях к югу от полюса), имея запас продовольствия на 100 дней. С ними было 28 собак, тащивших две нарты. Поход на север по дрейфующим льдам был чрезвычайно труден, продвижение шло очень медленно, несмотря на затрату огромных усилий. Путешественникам приходилось преодолевать гряды торосов, и это при температуре воздуха около 40° мороза. Но не это было главным препятствием: хуже всего было то, что продвижение к северу было слишком медленным. Видя это, Нансен убедился в невозможности достижения полюса с теми средствами, которыми он располагал: действительно, за 23 дня труднейшего пути ему удалось достигнуть только 86° 14ʹ. Правда, к тому времени это была рекордная широта, но до полюса было еще очень далеко. Любопытно, что в своем дальнейшем дрейфе «Фрам» поднялся к северу гораздо выше той широты, откуда Нансен с Иогансеном отправились в свой санный поход; он был южнее самой северной точки, достигнутой Нансеном, лишь на 18 миль, но это было уже в ноябре 1895 года. В это время Нансен и Иогансен были на Земле Франца-Иосифа, где на одном из островов они провели зиму 1895/96 года.

К Земле Франца-Иосифа они добрались после весьма трудного перехода по льдам и по воде (на каяках, которые они взяли с собой, уходя с корабля). К земле путешественники подошли в августе, обнаружив неизвестные до тех пор острова, которые Нансен назвал именами своей жены и дочери: Ева и Лив. Отметим кстати, что в 1932 году, когда советская экспедиция на судне «Николай Книпович», огибая этот архипелаг, проходила мимо островов Евы и Лив, она обнаружила, что это не два, а один остров (автор, как участник этой экспедиции, может сказать об этом с полным правом). На острове имеются две горы – их, по-видимому, и видел Нансен (а смотрел он с очень низкой точки – из каяка), поэтому у него и создалось неверное представление. Н. Н. Зубов – начальник экспедиции на «Книповиче» предложил назвать этот остров именем Евалив – именно это название и показано сейчас на картах.

Перезимовав на острове Джексона, Нансен и Иогансен весной 1896 года двинулись в дальнейший путь к югу. Конечно, это было не простое дело – провести зиму на одном из арктических островов, но опыт, знания и тренированность Нансена позволили преодолеть все трудности.

Путь к югу шел уже в пределах архипелага, но вряд ли его можно было считать более легким, чем путь во льдах открытого океана. Стоит привести один случай. Однажды путешественники высадились на льдину, чтобы отдохнуть и произвести наблюдения. В этот момент их связанные друг о другом каяки оторвались и течением их стало уносить. Нансену пришлось броситься в воду и вплавь догонять каяки – ведь без них они лишались бы возможности двигаться дальше. Ценой громадных усилий Нансену удалось доплыть до каяков. Остается только удивляться, как это «купанье» в ледяной воде Нансен смог вытерпеть. Правда, он сам говорил, что ему не оставалось ничего другого, – если бы он не догнал каяки, то не было бы надежды на спасение.

Так, борясь с различными препятствиями, путешественники достигли, наконец, острова Нордбрук – одного из южных островов Земли Франца-Иосифа. Отсюда Нансен рассчитывал двинуться на запад к Шпицбергену, где, как он знал, были поселения и откуда можно было бы добраться домой. Но чтобы попасть на Шпицберген, надо было проплыть несколько десятков миль открытым морем, мимо островов Виктория и Белый, положение которых на карте тогда было обозначено чрезвычайно неточно (только советскими учеными, главным образом участниками экспедиции «Книповича», положение этих островов было уточнено). Таким образом, жизнь Нансена и Иогансена зависела тогда от очень многих случайностей. Важно заметить, что о судьбе Нансена к этому времени уже начали беспокоиться и предлагались различные средства для оказания ему помощи. Один из проектов, пожалуй, наиболее реальный, был выдвинут адмиралом С. О. Макаровым, который предлагал использовать для этой цели мощный ледокол, послав его на Землю Франца-Иосифа. К его предложению тогда не прислушались (ледокол был построен, но спущен на воду тремя годами позднее), но идея Макарова была совершенно верной.

Нансену немало помогла случайность: на Земле Франца-Иосифа в это время работала английская экспедиция под начальством Джексона. И вот, 23 июня 1896 года на мысе Флора – южный мыс острова Нордбрук – произошла необыкновенная встреча. Одному из членов экспедиции Джексона показалось, что он увидел человека на льду. Бросившись в дом, он пересчитал присутствующих и убедился, что все участники экспедиции были налицо. Его сообщение заставило всех выбежать из дома. Джексон, опередивший остальных, первым встретился с незнакомцем, имевшим довольно странный вид: он был похож на негра, до того закоптело и загорело его лицо, а одежда износилась, пропиталась кровью и салом. По внешнему виду в нем никто не мог бы узнать знаменитого путешественника.

Джексон, подойдя к незнакомцу, воскликнул: «Чрезвычайно рад вас видеть!» Тот ответил: «И я тоже».– «У вас здесь корабль?» – «Нет».– «Сколько вас?» – «У меня неподалеку один товарищ».– «Да вы не Нансен ли?» – «Да, Нансен».– «Вот радость-то! Ужасно рад вас видеть!» – «Благодарю вас! Вы очень добры», – таков был диалог двух людей, затерянных в арктических просторах и встретившихся на мысе Флора.

Можно напомнить, что на том же мысе 18 лет спустя произошла другая встреча: участники экспедиции Г. Я. Седова  к Северному полюсу встретили ушедших со «Св. Анны» (экспедиция Брусилова) штурмана Альбанова и матроса Конрада. Последние двое шли почти тем же путем, что и Нансен, только не от столь высокой широты. Но из 14 участников похода достигли мыса Флора только двое, остальные погибли.

Так Нансен получил возможность вернуться домой. 13 августа 1896 года судно Джексона «Уиндворд» вошло в Варде – на судне находились Фритьоф Нансен и Яльмар Иогансен.

В тот же день вышел из плена арктических льдов и «Фрам». Нансен тогда об этом, конечно, не мог знать. Он сообщил только о своем возвращении. После этого он отправился в Христианию. В Гаммерфесте он получил телеграмму от Свердрупа, который извещал, что «Фрам» пришел в Норвегию. «Я почувствовал, как что-то сдавило мне горло, и единственное, что я мог вымолвить, было: «Фрам» прибыл! Сэр Джордж вздрогнул от радости. Лицо Иогансена превратилось в сияющий вопросительный знак, Кристоферсен онемел от восторженного удивления, а начальник телеграфной конторы стоял посреди комнаты, наслаждаясь произведенным эффектом», – так описывает Нансен получение этого известия.

На следующий день в Тромсе Нансен поднялся на борт «Фрама», который затем направился к югу вдоль берегов Норвегии. Это плавание сопровождалось на всем пути торжественными встречами. Но не только норвежцы радовались возвращению Нансена и восхищались его подвигом. Из разных стран от многих ученых он получил многочисленные поздравления.

Дрейф «Фрама» и путешествие Нансена по льдам замечательны с двух точек зрения. Прежде всего это безукоризненно проведенная экспедиция, с необыкновенно глубоким научным обоснованием и с исключительно рационально продуманной организацией. Редко можно встретить подобную экспедицию не только в Арктике, но и в любых других районах земного шара. Особенно важно подчеркнуть решительность Нансена не только в «наступлении», но и в «отступлении» – ведь действительно надо было обладать большим мужеством, чтобы отказаться от мысли достигнуть полюса, поставить себя под угрозу упреков в «трусости», в «отсутствии воли» и т. д. Но Нансен не побоялся этого. И это объясняется тем, что для Нансена достижение полюса не было главной целью – для него главную цель составляли научные исследования – ради них он и организовывал экспедицию. О замечательных научных результатах этой экспедиции будет сказано дальше. Прежде следует рассказать о последующих экспедициях Нансена. Он был неутомимым путешественником. Нет ничего удивительного в том, что один видный ученый (проф. Ретциуе) перед отправлением Нансена на «Фраме» сказал: «Одного, впрочем, опасаюсь я – того, что Фритьоф Нансен по возвращении с Северного полюса догадается, что у Земли остался еще один полюс!»

Однако Нансен не отправился к Южному полюсу, хотя газеты и говорили о таких намерениях его. Замечательно, что после триумфального возвращения Нансена из Арктики его заслуги признали почти все прежние противники. Лондонское королевское географическое общество направило в Норвегию на официальное чествование Нансена своего президента, сэра Маркхема. А старейшие английские университеты – Оксфордский и Кембриджский – присвоили ему степень доктора «гонорис кауза».

Вскоре же по возвращении в Норвегию Нансен был назначен профессором зоологии в Христианийском университете (отметим, кстати, что докторскую диссертацию Нансен защитил еще накануне своей гренландской экспедиции). Но он не оставил своего пристрастия к путешествиям. Уже в 1900 году он снова отправляется в плавание, правда, довольно скромного масштаба. На новом судне «Михаил Саре» он идет в Гренландское море, в район Ян-Майена. Во время этой экспедиции производились большие океанографические работы, которые внесли существенный вклад в изучение Северного Ледовитого океана.

Следующее плавание Нансен совершил в 1912 году на боте «Веслеме», имевшем всего 30 тонн водоизмещения. Весь экипаж этого экспедиционного судна состоял из восьми человек, в числе которых были дети Нансена – дочь Лив, которой было 19 лет, и сын Коре пятнадцати лет. Это плавание проходило в районе северного Шпицбергена, куда Нансен направился, чтобы проверить свои предположения и расчеты, связанные с проблемой водообмена Северного Ледовитого и Атлантического океанов.

Еще одно большое путешествие Нансен совершил в 1913 году уже не по океану, а по морю, реке и железной дороге: морем он дошел до устья Енисея, затем – вверх по реке до Красноярска, а потом по Сибирской железной дороге до Владивостока. Это путешествие было связано с давней проблемой экономического обоснования освоения Северного морского пути.

После этого Нансен уже не предпринимал больших путешествий до конца своей жизни. Но это не значит, что он потерял интерес к путешествиям. Он много ездил сам и внимательно следил за развитием полярных исследований. Именно поэтому, а не просто в силу его прежнего авторитета, он был избран первым президентом нового общества «Аэроарктик», ставившего своей задачей развитие исследований Арктики с воздуха. Это было в 1924 году, после первых успехов авиации в Арктике. Трагически окончившаяся экспедиция шведа Андре, пытавшегося достигнуть полюса на воздушном шаре (1897), не испугала авиаторов, и уже в 1914 году русский летчик Нагурский летал в районе Новой Земли с целью отыскания экспедиции Г. Я. Седова.

Отметим, что русским летчикам принадлежала наиболее активная роль в овладении техникой полетов в труднейших условиях Арктики. Словом, уже тогда стала очевидной возможность использования авиации в исследованиях Арктики; оставалось только создать организацию, которая помогла бы концентрировать усилия в этом направлении.

Нансен хорошо понимал, какие огромные возможности для исследования Арктики таит авиация. Однако осуществление массового использования авиации для изучения Арктики пришло уже после смерти Нансена: только советские летные экспедиции, начиная с 1934 года, а особенно после 1937 года (организация станции СП-1), доказали реальную возможность серьезного исследования арктических областей с помощью самолетов. Любопытно, что Нансен даже читал лекции на тему «Арктический, транспорт в 2000 году». И советские летные экспедиции и дрейфующие станции доказали, что это не было беспочвенной фантазией. К сожалению, сам Нансен не успел увидеть успехи авиации и тем более жаль, что он не успел принять участие в арктических полетах – первый полет в Арктику по плану общества «Аэроарктик» состоялся на цеппелине в 1931 году, а в 1930 году Нансен умер.