Вы здесь
Челюскин С. И.
Челюскин Семен Иванович
(XVIII в.)
Семен Иванович Челюскин в продолжение десяти лет, с 1733 по 1743 г., принимал самое деятельное участие в работах Великой Северной экспедиции.
О жизни С. И. Челюскина сохранилось чрезвычайно мало сведений. Известно лишь, что он родился в семье мелкопоместного дворянина Калужской губернии. Далеко отсюда было до моря, и вряд ли кто из родных Семена Челюскина предполагал, что его дальнейшая жизнь будет связана с морем.
Но это было время великих перемен на Московской Руси. Указ Петра I строжайше предписывал: «...всем недорослям дворянских и других чинов детям, явиться на службу...». Очевидно, это и послужило причиной того, что среди окончивших Навигацкую школу 26 февраля 1726 г. значилось и имя Семена Челюскина.
По окончании Навигацкой школы С. И. Челюскин был определен на флот в звании подштурмана. За пять лет службы С. И. Челюскин зарекомендовал себя знающим и энергичным офицером. По-видимому, именно это явилось причиной назначения его 17 апреля 1733 г. во Вторую Камчатскую экспедицию (или Великую Северную экспедицию) в отряд лейтенанта Прончищева; одновременно он был произведен в штурманы.
Ранней весной 1733 г. С. И. Челюскин вместе с другими членами экспедиции выехал из Петербурга к месту своей будущей деятельности. Почти год прошел в переездах, и только в декабре С. И. Челюскин увидел запорошенные снегом стены Тобольского кремля, расположенного на обрывистом берегу Иртыша.
Зима прошла в деятельных приготовлениях к дальнейшему путешествию: строились суда, заготовлялось продовольствие, сортировалось и приводилось в порядок многочисленное снаряжение экспедиции, с большими трудностями доставленное на лошадях из России.
Весной суда были спущены на воду и экспедиция отправилась на восток. Путь проходил в основном по рекам Иртышу, Оби, Кети, Енисею, Ангаре, Илиму. К заморозкам добрались до Усть-Илимска. Отсюда, с установлением санного пути, двинулись к Усть-Куту, расположенному при впадении р. Кут в Лену.
Со вскрытием Лены отряд Прончищева поплыл на север. В первых числах июня 1735 г. путешественники увидели на левом отлогом берегу высокие бревенчатые стены острога со сторожевыми башнями по углам. За стенами теснились рубленые строения русских, а возле крепости там и тут были разбросаны якутские юрты. Это был Якутск.
Здесь отряд ожидало только что спущенное на воду судно – дубель- шлюпка «Якутск». Размеры ее были следующие: длина 70, ширина 18, осадка 6,5 футов. Невдалеке от дубель-шлюпки стоял бот «Иркутск», предназначенный для отряда лейтенанта Ласиниуса.
Экипаж «Якутска» состоял из 50 человек, в том числе: командир, штурман, подштурман, геодезист, боцманмат, иеромонах, подлекарь, ученик, три парусника, три конопатчика, два канонира, писарь, три плотника, два купора (бондари), квартирмейстер, подконстапел и двадцать шесть солдат. Кроме того, Прончищев взял с собой свою молодую жену Марию Прончищеву – первую в мире полярную исследовательницу.
Инструкция, данная Прончищеву, предписывала ему произвести опись северного побережья Сибири к западу от Лены до р. Пясины. Отряду Ласиниуса поручалась опись берегов к востоку от Лены.
Вряд ли кто из участников экспедиции подозревал тогда, какие трудности таит в себе разрешение этой задачи. Прончищев и Ласиниус, стремясь использовать благоприятное время года, быстро закончили последние приготовления, и 29 июня 1735 г. экспедиция отважно пустилась в путь. Впереди плыли «Якутск» и «Иркутск», за ними шли небольшие речные барки – «дощаники», груженные запасами провианта.
Быстро двигаясь по течению, флотилия 2 августа достигла острова Столб, от которого начиналась дельта Лены. Много времени заняли поиски фарватера, наконец, мели были пройдены, и 7 августа суда вышли в море Быковской протокой. Разгрузив дощаники у устья протоки, суда разделились: «Иркутск» пошел на восток, «Якутск» – на запад. С дощаниками Прончищев отправил боцманмата Григорьева с первым донесением Берингу (отряды Прончищева и Ласиниуса подчинялись непосредственно Берингу до лета 1737 г. Затем ими руководила непосредственно Адмиралтейств-коллегия).
Далее путь шел к неведомым берегам. Начались опасные работы. Их приходилось выполнять в неблагоприятных навигационных и метеорологических условиях, требующих напряжения всех сил.
25 августа «Якутск» подошел к устью р. Оленёк. Борьба со льдами не прошла бесследно: корпус дубель-шлюпки дал течь. Начались жестокие морозы. Прончищев решил, что продолжать плавание при таких условиях неблагоразумно, и 30 августа «Якутск» был введен в устье Оленёка. Вблизи селения промышленников из плавника, разбросанного на берегу, были построены две избы.
Суровая зима 1735/36 г. проходила в многочисленных повседневных заботах. Рыбной ловлей и охотой пополняли убывавшие запасы продовольствия, добывали скрытый под снегом плавник, идущий на отопление жилищ, ремонтировали судно. Несмотря на жестокие морозы и частые снежные бури, С. И. Челюскин вел метеорологические наблюдения, измерял температуру воды и толщину ледяного покрова. Его дневник наполнялся записями о новых видах рыб, птиц и животных, населяющих этот неизвестный край. С особой тщательностью С. И. Челюскин вместе с геодезистом Чекиным собирал коллекцию горных пород. Много бессонных ночей провел Челюскин за составлением карт берегов, пройденных летом «Якутском».
Зимовка прошла благополучно, лишь весной несколько человек, в том числе и Прончищев, заболели цингой.
21 июня 1736 г. вскрылась река. Но море долго еще было покрыто сплошным льдом. Только 3 августа «Якутск» смог пуститься в новое плавание. Двигаясь вдоль берега к западу, дубель-шлюпка быстро достигла устья р. Анабары. За Анабарой продвижение замедлялось плавучим льдом. Лавируя узкими разводьями, «Якутск» 13 августа достиг входа в Хатангский залив.
Между тем оправившийся было от болезни Прончищев снова занемог. Здоровье его было подорвано. На плечи Челюскина легли новые заботы, все чаще он оставался единственным руководителем экипажа.
Продолжая следовать вдоль берега, повернувшего к северу от Хатангского залива, «Якутск» делает все новые и новые открытия. 17 августа подошли к двум большим островам, которые назвали островами Петра в память инициатора Великой экспедиции. 18 августа достигли залива Фаддея, вход в который преграждал сплошной неподвижный лед – припай, тянувшийся непрерывной полосой дальше к северу. К вечеру 19 августа «Якутск» находился на 77°55' с. ш. Так далеко на север еще не проникал ни один корабль.
Судно с трудом продвигалось вперед узкими каналами между огромными льдинами, высота которых превышала высоту палубы корабля. Мороз усиливался, термометр показывал 30° ниже нуля, на чистой воде начинал быстро образовываться молодой лед. До берега было далеко, лот длиной в 120 сажен давно уже не доставал дна.
Около полуночи дубель-шлюпку зажало льдом, и она остановилась. Продолжать плавание на север было невозможно, более того, внезапное сжатие могло каждую минуту раздавить судно. На совещании, созванном ночью в каюте уже не подымавшегося с постели Прончищева, было принято решение о возвращении.
Командование в этот критический час целиком перешло к С. И. Челюскину. Надо было спасать судно, людей, ценнейшие результаты работ. Положение осложнялось тем, что большинство членов экипажа болело цингой; не пощадила она и С. И. Челюскина. Потребовалось все его искусство и напряжение всех сил мужественного экипажа, чтобы избежать катастрофы. С помощью пешен, багров и шестов едва смогли освободиться из ледяного плена. Утром мороз усилился и наступил полный штиль. Из-за безветрия судно шло на веслах, то и дело застревая в скоплениях быстро смерзавшегося молодого льда. Но вот задул свежий северный ветер, молодой лед взломало, и «Якутск» под парусами быстро двинулся к югу.
29 августа подошли к старому зимовью в устье р. Оленёк. В этот день скончался Прончищев. Ветер не давал войти в реку, и только 2 сентября удалось подойти к месту зимовки.
6 сентября отряд отдал последний долг своему командиру, а спустя пять дней опустили в ту же могилу его бесстрашную подругу Марию Прончищеву.
Разместив людей на зимовку. С. И. Челюскин 24 сентября отправил донесение Берингу, а в середине декабря выехал вместе с геодезистом Чекиным в Якутск. С собой они взяли журналы наблюдений и образцы горных пород. С. И. Челюскин надеялся застать в Якутске Беринга, а затем отправиться дальше, в Петербург, для личного доклада Адмиралтейств-коллегии, на что он теперь имел право как начальник отряда.
В Якутск С. И. Челюскин попал лишь в июле. Самого Беринга уже там не было, а оставленное им письменное предписание обязывало Челюскина остаться в Якутске и ждать дальнейших указаний из Петербурга.
К осени 1737 г. был получен указ Адмиралтейств-коллегии, предписывавший продолжать «по крайней ревности и прилежанию» описные работы. Для завершения работ предоставлялся срок до четырех лет. Новая инструкция, учтя опыт предыдущих плаваний, указывала также, что если к «судовому проходу ни по каким способам уже надежды не будет...», то опись следует производить с берега. На место умершего Прончищева начальником отряда был назначен лейтенант Харитон Прокопьевич Лаптев.
Надо было готовить дубель-шлюпку к новым походам. Еще летом боцманмат Медведев привел судно в Якутск. Учтя условия ледового плавания, С. И. Челюскин укрепил корпус корабля и утеплил жилые помещения.
Когда 25 мая 1739 г. новый командир прибыл в Якутск, судно было готово к походу. 7 июня, окончив последние сборы, поплыли вниз по Лене.
Ледовая обстановка, как и прежде, не благоприятствовала походу. Только 21 августа с большим трудом удалось достичь мыса Фаддея. Дальше путь преграждали тяжелые сплошные льды. Позднее время года заставило прекратить работы и искать место для зимовки.
После недельной борьбы со льдами «Якутск» вошел в Хатангский залив и 29 августа встал на зимовку в устье правого притока Хатанги – р. Блудной.
В соответствии с новой инструкцией Адмиралтейств-коллегии опись берегов продолжали и зимой. Но недостаток продовольствия и топлива на новой зимовке не позволили уделить этой работе должного внимания. Кроме того, X. П. Лаптев не терял надежды обогнуть Таймыр на судне, тем более, что на этот раз оно зазимовало ближе от необследованного побережья.
Однако плавание «Якутска» летом 1740 г. было неудачным и окончилось трагически. Хатанга очистилась от льда 15 июня, но только 12 августа дубель-шлюпка смогла пройти в море; мешал скопившийся в Хатангском заливе лед. Плавание по чистой воде продолжалось недолго. Уже к вечеру 13 августа переменившийся ветер стал нагонять с моря лед, и дубель-шлюпку затерло. Ветер крепчал, началось сжатие. Хрупкое суденышко получило пробоины в подводной части и стало быстро наполняться водой. К утру 14 августа положение «Якутска» стало безнадежным и экипаж был вынужден сойти на лед. С большим трудом, преодолевая торосы и полыньи, люди достигли берега. Этот нелегкий путь от места гибели судна до берега пришлось проделать еще не один раз. Необходимо было переправить на сушу как можно больше спасенного с судна продовольствия – иначе грозила голодная смерть. Перенести все же успели только часть груза. 31 августа пришедший в движение лед унес полузатопленный корабль в море.
До 21 сентября люди жили в землянках, выкопанных на берегу, ожидая, когда встанут реки и они смогут пойти на юг. Только 15 октября, после неимоверных лишений, отряд добрался до своей прошлогодней зимовки на р. Блудной. Многие были больны, четверо вскоре умерли.
8 ноября 1740 г. под председательством X. П. Лаптева состоялось заседание, в котором приняли участие С. И. Челюскин, Чекин и боцманмат Медведев. Было решено продолжать опись сухим путем, передвигаясь на собачьих нартах. Благодаря энергичной деятельности всего отряда все приготовления к длительным санным походам к весне были закончены.
Для производства сухопутной описи не требовалось большого числа людей. На зимовке остались Лаптев, Челюскин, Чекин, один унтер-офицер, четыре солдата и плотник. Остальные люди были отправлены на оленях в Туруханск на Енисее.
Морской берег было решено обследовать одновременно тремя партиями, во главе которых были поставлены Челюскин, Чекин и сам Лаптев. Партия Чекина должна была пройти от устья р. Хатанги до устья р. Таймыры; партии Лаптева предстояло пересечь Таймырский полуостров до устья р. Таймыры и от нее вести опись на запад до встречи с партией Челюскина, двигавшейся по берегу от устья р. Пясины.
Если мы сейчас посмотрим на карту, то нам сразу бросится в глаза неравенство участков, намеченных для обследования. Участок Чекина был длиннее двух других, вместе взятых. Такое неравномерное деление объясняется существовавшим тогда предположением о том, что р. Таймыра впадает в море в районе мыса Фаддея.
Для успеха задуманного предприятия X. П. Лаптев еще осенью договорился с Туруханской воеводской канцелярией о заготовке корма для собак в устьях рек Таймыры, Пясины и в некоторых других пунктах.
К началу работ от канцелярии было получено извещение о том, что все требуемое выполнено. Впоследствии, в процессе работы, выяснилось, что в одних местах корма заготовлено значительно меньше, чем предполагалось, а в других его не заготавливали вовсе. Это существенно отразилось на работе исследователей.
17 марта 1741 г. с двумя солдатами на трех собачьих упряжках отправился в путь С. И. Челюскин. Он выехал первый, так как ему предстояло сначала проехать к верховьям р. Пясины, а затем спуститься по ней до ее устья. Таким образом, для того чтобы добраться до начального пункта описи, ему надо было предварительно проехать около 1500 верст. 15 апреля выехал Чекин, а спустя еще два дня – Лаптев,
6 мая X. П. Лаптев прибыл в дельту р. Таймыры. Только теперь он понял, что это место находится много западнее, чем они считали до сих пор. Увидя это, Лаптев решил облегчить задачу Чекина и ехать навстречу ему, а не Челюскину, как это было решено первоначально.
13 мая, доехав до 75°42' с. ш., Лаптев был остановлен поднявшейся метелью. Кроме того, он и сопровождавший его солдат заболели снежной слепотой. Это заставило его, переждав непогоду, вернуться в устье р. Таймыры.
От устья р. Таймыры, X. П. Лаптев поехал по берегу на запад. Такое решение было вызвано тем, что корма для собак на складе в устье р. Таймыры было заготовлено мало, и его было недостаточно на обратный путь для двух партий. Лаптев решил оставить этот запас для Чекина, а сам поспешил встретиться с Челюскиным в надежде на его помощь.
Между тем С. И. Челюскин, несмотря на исключительно тяжелые условия путешествия, неутомимо продвигался вперед. Стояли суровые морозы, сопровождавшиеся сильными метелями. С приближением весны все чаще задувал сильный западный ветер, приносивший потепление, а с ним мокрый снег. В такую погоду сырость пронизывала до костей и было тяжело дышать. В редкие ясные дни яркий солнечный свет слепил глаза; примитивные снеговые очки – кусок бересты, вымазанной сажей, с прорезями для глаз – помогали мало.
Путь проходил через пустынную страну, редко удавалось повстречать чум одинокого кочевника и хоть на время укрыться под примитивной крышей. На чью-либо помощь рассчитывать не приходилось. Провизию пополняли случайной охотой, а топлива порой нельзя было добыть вовсе. Останавливаясь на ночлег, большей частью ели мерзлую рыбу, а жажду утоляли куском снега.
Ориентируясь по звездам и компасу, пересекли Таймырский полуостров с востока на запад и вышли в верхнее течение р. Пясины, а затем, следуя ее руслом, в середине мая достигли берега моря.
Несмотря на все трудности, дневник С. И. Челюскина ежедневно пополнялся записями самого разнообразного характера. Тут и строгое изложение событий в пути, и обстоятельные описания окружающей природы, и красочные повествования о виденных миражах и полярных сияниях.
От устья р. Пясины С. И. Челюскин двинулся по берегу на восток и приступил к описи побережья. 1 июня 1741 г. он достиг 75°21' с. ш. Здесь неожиданно для себя он и встретил X. П. Лаптева. Челюскину нечем было порадовать Лаптева: собаки у него были истощены, а корма также было в обрез, так как и в устье Пясины его не заготовили в достаточном количестве. Выручила неожиданно удачная охота на белых медведей.
Приближалась полярная весна; надо было спешить выбраться с пустынного берега до вскрытия рек. 9 июня X. П. Лаптев и С. И. Челюскин прибыли в устье Пясины, а отсюда, переждав разлив, отправились в Туруханск.
По дороге, в Дудинке, они встретили Чекина. Выяснилось, что он доехал только до островов Петра. Дальше Чекину продвинуться не удалось – он и его спутники заболели снежной слепотой.
Итак, работы отряда оказались незаконченными; оставался необследованным берег между мысом Фаддея и пунктом, достигнутым Лаптевым 13 мая 1740 г. Обдумав и взвесив все, X. П. Лаптев поручает завершение описи С. И. Челюскину, отдавая преимущество его опыту и таланту.
4 декабря 1741 г. С. И. Челюскин с тремя солдатами на пяти собачьих нартах выехал из Туруханска. В воздухе далеко разносился характерный скрип полозьев. Людей и животных, покрытых инеем, окутывали клубы пара от дыхания. Мороз достигал 50°. Часто начинался сильный ветер. Но ничто не останавливало С. И. Челюскина и его мужественных спутников. Приходится удивляться неиссякаемой энергии этих людей, совершавших в подобных условиях переходы по 30, 40 и даже свыше 50 верст в день.
В конце февраля 1742 г. С. И. Челюскин уже достиг устья Хатанги и остановился на отдых в зимовье промышленников на р. Попигай.
Начав от этого пункта опись, С. И. Челюскин 3 апреля отправился на трех нартах дальше на север. По-прежнему аккуратно ведется подробная запись всего виденного. 1 мая еще издали увидели на высоком берегу пирамиду из белых камней. Это был знак, поставленный руками С. И. Челюскина во время плавания «Якутска» в 1739 г. Дальше на север еще никто не проникал. Воодушевленные люди с новой энергией устремились вперед. С. И. Челюскин продолжает вести свои наблюдения с особой тщательностью.
И вот наступило незабываемое 7 мая 1742 г. В этот день путешественники достигли мыса, берег от которого в обе стороны шел на юг. Дальше к северу расстилался необозримый простор моря, скованного льдом.
В журнале С. И. Челюскина, в графе, озаглавленной: «Случаи по морскому берегу», появляется запись: «Здесь приехали к мысу. Потом берег лежит, на румбы показанные, здесь поставили маяк – одно бревно, которое вез с собой, а по сему берегу лесу нет ничего». А в графе «Состояние берегов и островов, на какие румбы и расстояние сколько» Челюскин записывает: «Здесь берег высоты средней, приярный, земля глина, мелкий камень. Сей мыс каменный, приярный, высоты средней: около оного мыса льды гладкие, и торосов нет. Здесь именован мною оный мыс: восточной северной мыс».
Так была достигнута крайняя северная точка Азии, а вместе с тем самая северная оконечность материковой суши вообще.
На мысе С. И. Челюскин пробыл до 9 мая, но сделать астрономических наблюдений ему так и не удалось. Небо оставалось закрытым тучами и туманом, а ограниченные запасы продовольствия заставляли торопиться.
Если произвести вычисления по предыдущим и последующим астрономическим определениям, сделанным С. И. Челюскиным, то получается, что широта достигнутого им мыса равна 77°34'. По определениям, произведенным в наше время, широта мыса равна 77°43', т. е. разница по широте немногим больше 15 километров. Остается поражаться искусству С. И. Челюскина, особенно если учесть, насколько были несовершенны приборы, которыми он пользовался, и в каких неблагоприятных условиях производил свои наблюдения. Не лишним будет также вспомнить, что Норденшельд, подходивший к мысу Челюскина на пороге XX в., определил широту мыса равной 77°36', т. е. получил практически ту же цифру, что и С. И. Челюскин.
Дальнейший путь С. И. Челюскина на юго-запад был не легче. Мороз не ослабевал, все также было мало плавника, а продовольствие было на исходе. Отощавшие собаки с трудом тащили нарты, им помогали люди.
15 мая С. И. Челюскин встретил нарты с провиантом, посланные ему навстречу X. П. Лаптевым. Нарты сопровождали два человека. Сам Лаптев остался в устье Таймыры, чтобы дать возможность захватить как можно больше груза.
К этому времени С. И. Челюскин уже прошел пункт, достигнутый в прошлом году Лаптевым. Таким образом, вся работа, порученная отряду, была завершена. С полным основанием можно сказать, что своим успехом отряд был во многом обязан С. И. Челюскину.
Не задерживаясь больше ни одного дня, Челюскин двигался на юг.
27 августа весь личный состав отряда прибыл в Енисейск, а отсюда X. П. Лаптев и С. И. Челюскин вместе выехали в Петербург.
Уже десять лет продолжалась Великая Северная экспедиция. К этому времени стало ясно, что по северным морям связь с восточными странами на тогдашних кораблях наладить нельзя, а следовательно, нельзя извлечь непосредственной выгоды из сделанных открытий.
В результате в 1743 г. последовал указ Сената о прекращении работ экспедиции. Громадный материал, собранный экспедицией, был сложен в архивы и долгие годы лежал без движения. Большинство участников экспедиции, оказалось без наград. В их числе был и Семен Иванович Челюскин.
По возвращении в Петербург ему присвоили звание мичмана, на что он шил право по выслуге лет. В 1745 г. С. И. Челюскина произвели в лейтенанты, назначили командиром придворной увеселительной яхты. Но уже в следующем году его отстранили от этой должности.
В 1754 г. С. И. Челюскин получил звание капитан-лейтенанта. В 1760 г. он подает прошение об отставке, которую ему и дали вместе с чином капитана 3-го ранга.
Так ни в малой степени не оцененный С. И. Челюскин и закончил свой жизненный путь, даже точная дата его смерти неизвестна.
Не только при жизни, но долгое время и после смерти подвиг, совершенный Челюскиным, не находил признания. Больше того, к середине XIX в. стали высказывать недоверие к его донесениям. Появилось необоснованное мнение о том, что он не был на Северо-восточном мысу. Однако известный историк русского флота А. Соколов в 1851 г. опубликовал журнал С. И. Челюскина. Произведя проверку сделанных в журнале вычислений, Соколов неопровержимо доказал безукоризненность выполненной С. И. Челюскиным работы.
Академик А. Ф. Миддендорф, веком позже С. И. Челюскина путешествовавший по Таймыру и имевший возможность сравнить донесения Челюскина со своими личными наблюдениями, так оценивает его деятельность: «Челюскин не только единственное лицо, которому сто лет тому назад удалось достигнуть этого мыса и обогнуть его, но ему удался этот подвиг, не удавшийся другим, именно потому, что его личность была выше других. Челюскин, бесспорно, венец наших моряков, действовавших в том крае.
При большой настойчивости, Челюскин из участников экспедиции всех точнее и отчетливее в своих показаниях».
Воздавая должное своему великому предшественнику, Миддендорф предложил «Северо-восточной мыс» именовать мысом Челюскина. Под этим названием он и известен теперь на всех картах мира. Кроме того, о С. И. Челюскине напоминают нам: остров Челюскина (в дельте Таймырской губы) и полуостров Челюскина (самая северная часть Таймыра).
В 1933 г. судном «Семен Челюскин» на мысе Челюскина появилась полярная станция, обслуживающая корабли, идущие по Северному морскому пути.
В наши дни на мысе работает гидро-метео станция «Мыс Челюскин», на которой зимует 8-10 человек, есть несколько жилых зданий, научных павильонов, аэродром.
Список литературы
- Зубов Н. Н. Семен Иванович Челюскин / Н. Н. Зубов // Люди русской науки. Очерки о выдающихся деятелях естествознания и техники. Геология и география. – Москва : Государственное изд-во физико-математической литературы, 1962. – С. 356-364.