Гонбочжаб Цэбекович Цыбиков

(1873-1930)

Г. Ц. Цыбиков – первый путешественник, проникший с научной целью в конце позапрошлого века из России в запретный в то время для иноземцев Центральный и Южный Тибет, куда тщетно стремились попасть многие путешественники. Полное описание этой неизведанной страны и ее «священной» столицы Лхасы дано им в книге «Буддист-паломник у святынь Тибета, по дневникам, веденным в 1899-1902 годах».

Г. Ц. Цыбиков, кандидат Петербургского университета, бурят по национальности, отправился в Тибет под видом ламы-паломника, по поручению и на средства Русского географического общества. Путешествие длилось свыше трех лет. Удача этого смелого предприятия утвердила приоритет русской науки в исследовании Тибета.

Своим путешествием Цыбиков вписал свое имя в историю не только этнографии, но также и географии.

Цыбиков не был равнодушным наблюдателем, как большинство западноевропейских путешественников, посещавших восточные страны; он старался при всестороннем изучении Тибета не только показать внешнюю сторону жизни страны, но и вскрыть социальный смысл явлений, становясь при этом на сторону эксплуатируемых классов. Экзотика пышной ламайской обрядности также не привлекала его внимания сама по себе; он неизменно показывал ее оборотную сторону – систему вымогательств и обмана паломников и верующего населения.

Цыбиков родился в Забайкалье. Он был отдан отцом сперва в приходское училище при агинской Степной думе, затем в гимназию в Чите. По окончании ее (1893) Цыбиков как один из лучших учеников был направлен на казенный счет в Томск на медицинский факультет, но вскоре он перебрался в Петербургский университет на факультет восточных языков (1895).

Еще будучи студентом, Цыбиков принял участие в большой научной экспедиционной работе по исследованию землевладения и землепользования в Забайкальской области (в так называемой комиссии сенатора Куломзина). В 15-м выпуске «Материалов» этой комиссии была издана работа Цыбикова «Подати и повинности» (СПБ, 1898). Задачу этой работы автор видел в том, чтобы «дать близкое к действительности представление о тяжести податей и повинностей, лежащих на сельском населении Забайкальской области» (в начале книги, от составителя). Уже в этой ранней работе Цыбикова проявилось его живое сочувствие к положению обездоленных народных масс.

Незадолго до окончания курса университета ему была прислана рукопись ламы Болтиморского дацана (монастыря) Мичжэд-дорчжэ о паломничестве в Тибет и Непал. А. М. Позднеев, известный монголист, ознакомившись с этой рукописью, подал мысль Цыбикову самому совершить такое путешествие, а затем через Русское географическое общество помог и осуществлению этого замысла.

Путешествие Цыбикова в Тибет началось 25 ноября 1899 г. Одевшись ламой-паломником, он выступил из Урги с обратным торговым караваном алашанских монголов; через два месяца он достиг знаменитого тибетско-монгольского монастыря Гумбум, где он и другие паломники были вынуждены ожидать три месяца сбора большого – в полтораста человек – каравана паломников в Лхасу; это время Цыбиков потратил на изучение жизни монастыря Гумбум и соседнего – Лабрана. Через восемь месяцев после выезда из Урги, 3 августа 1900 г., он достиг, наконец, Лхасы. Там он провел больше года, с выездами в окрестности и в провинцию Цзан. Из Лхасы путешественник выехал 10 сентября 1901 г. и опять с караванами добрался обратно до Кяхты (2 мая 1902 г.). Путь Цыбикова отмечен точными маршрутными данными в его дневниках.

Положение «паломника» дало Цыбикову возможность не только проникнуть в Тибет, изучить организацию центра ламаизма, но и наблюдать жизнь страны в самой ее гуще. Но в то же время это его положение создавало ему большие трудности в работе. Путешественник должен был соблюдать большую осторожность, чтобы не выдать себя. «Нечего было и думать о собирании каких-нибудь естественнонаучных коллекций, съемке местностей... Фотографический аппарат и термометр Реомюра пришлось держать под замком в сундуке вплоть до Лхасы. При себе я постоянно имел только маленькую записную книжку куда заносил заметки ежедневно, даже и в этом скрываясь от любопытных глаз» (стр. VII–VIII). И все же Цыбикову удалось снять планы и чертежи зданий, скопировать надписи на древних памятниках, сделать фотоснимки в Лхасе и в окрестностях, провести запись температуры воздуха в Лхасе.

Наблюдения его отличаются большой разносторонностью. Описание пути в Лхасу и обратно показывает, какие тяготы пришлось вынести Цыбикову во имя науки. Караван шел вооруженным, подвергаясь опасности нападения кочевых племен, похищавших при ночлегах вьючных и верховых животных. Путь пролегал через безводные и лишенные растительности местности; приходилось страдать от горной болезни «сур» на высоких перевалах (около 15–17 тысяч футов над уровнем моря); недостаток пищевых запасов восполняли случайной охотой. Мучили песчаные ветры, топкая грязь, комары; слуги и «подводчики», нанятые путешественником, неоднократно бросали его с грузами, в том числе (на возвратном пути) с тюками старинных книг на тибетском языке, зашитых в сырую воловью кожу, чтобы уберечь их от воды и случайностей в пути.

Учитывая трудности дороги, Цыбиков отмечал все, что могло бы помочь в будущем другим путешествиям в Тибет: лучшие маршруты, качество пастбищ для корма скота и т. д.

Он собирал сведения и во время путешествия, и в самой Лхасе о занятиях населения в скотоводческих и земледельческих районах; отмечал отсталость земледелия, не поднявшегося даже до трехполья, и скотоводства, обходящегося без запасов сена; описывал торговлю, местную промышленность (ткацкую, по обработке металлов и др.) и ремесла в городах, имевших важное транзитное значение в торговле с Индией и Китаем; соляные и другие промыслы; состояние дорог в Тибете (устройство речных мостов, к которым надо было добираться вброд, переправы на кожаных лодках); постройки со смешением тибетского и китайского стиля; одежду и пищу населения; семейный быт (в том числе полиандрию и полигамию, которые он необоснованно пытался связать с ламаизмом), верования, развлечения (состязания лошадей и бегунов, борьбу, загородные гуляния и игры под Новый год); фольклор, особенно легенды о географических и исторических объектах, встреченных в дороге или в монастырях: о перевалах, озерах, скалах, субурганах, развалинах дворцов и крепостей, а также об основателях городов, о Чингисхане, о знаменитых ламах.

Большое место отведено в его описаниях организации управления во всех посещенных им местностях, взаимоотношениям китайских властей с местными, организации туземного войска, а также юридическим обычаям. В Лхасе Цыбиков изучал пестрый состав ее жителей. Он видел, как искусственно разжигаются там национальная рознь (между тибетцами, монголами, китайцами, кашмирцами и непальцами) и религиозная вражда (между буддистами и мусульманами). Он замечал возрастающую роль английского капитала и нивелировку им туземного бытового уклада. Им отмечены своеобразные формы жизни, складывающиеся под влиянием ламаизма.

Цыбиков не закрывал глаз на тяжелое положение большинства тибетцев. Им описаны формы эксплуатации трудовых слоев населения: откупная система при взимании податей и арендная система в земледелии, угнетавшая «свободных» крестьян и рабов; тяжесть поддержания оросительных каналов, нищенская оплата рабочих. Он сравнивал вырытые в горах пещеры – жилища бедняков – с роскошными дворцами светских и духовных феодалов; показывал различия в одежде и пище у различных общественных групп населения (регламентированные формы головных уборов, цвет одежды, украшения); рисовал яркие социальные типы: «князья» кочевых монгольских племен, ламы всех разрядов; «прорицатели», проводники караванов, горожане – ремесленники, торговцы и рабочие, крестьяне – земледельцы и скотоводы, бродячие певцы, нищие, заключенные.

Цыбиков горячо обличал всю мерзость социальной системы теократического государства: подкупность и варварскую жестокость «правосудия» (надевание «вечной колоды», отрубание пальцев, ослепление, пытки, забивание розгами насмерть и т. п.); огромные поборы духовенства с «таксой» за различные виды поклонения «святыням»; он описывал террор, избиения и грабеж мирного населения во время ежегодного массового (до 20 тысяч монахов) сбора духовенства в Лхасе – так называемого «мён-лама»: Большого – для чтения «благопожеланий» в честь богдыхана и Малого – в честь далай-ламы.

Получив возможность в качестве «паломника» участвовать в религиозных церемониях и празднествах, Цыбиков дал чрезвычайно ценное и живое их описание. Он был на поклонении у самого далай-ламы, участвовал в процессиях паломников по храмам и к другим «святыням», делая при этом украдкой фотоснимки, присутствовал при раздаче монет духовенству, на сеансах «прорицателей». Он указывал на использование в политических целях правительством Тибета древних магических обрядов.

Им была чрезвычайно подробно изучена структура всей организации ламайского духовенства, описан ряд монастырей: их постройки, достопримечательности, численность монахов, легенды, связанные с основателями монастырей и «святынями», варварские способы поддержания дисциплины монахов всевозможными телесными наказаниями и штрафами, распущенность монахов, в большинстве безграмотных, и т. д. Тесная связь ламаизма с правящей властью, его изуверство, нарочитая пышность обрядности, схоластическая «наука», сложность иерархии духовенства – все это дает в изложении Цыбикова яркую картину, напоминающую средневековый католицизм.

Большую ценность представляет привезенная Цыбиковым из Лхасы коллекция тибетских книг, оттиснутых с деревянных типографских досок, составившая свыше трехсот томов. Книги были переданы Географическим обществом Азиатскому музею Академии наук (список их напечатан в «Известиях» Академии наук, 1904, т. 21, вып. 1).

В основном Цыбиков ограничивался эмпирическим описанием, но иногда восходил и к обобщениям, причем некоторые его научные выводы представляют интерес и теперь: выделение элементов шаманизма и добуддистских форм туземной религии в ламаизме; установление связи между обилием религиозных сект в Тибете и удельной системой средневековья, почему «ни одно вероучение не могло охватить всей страны» (стр. 178) и т. п.

Все же им не вскрыта достаточно полно скрывающаяся под пышной буддийской формой обрядности общность ламаизма с предшествующей туземной религией скотоводов.

При изложении истории ламаизма Цыбиков не замыкается узкими «академическими» или тем более «богословскими» рамками; он привлекает, кроме личных наблюдений, относящихся к современности, материалы древних рукописей и книг: он вскрывает пружины закулисных интриг различных иноземных государств, претендовавших на влияние в Тибете, вокруг ставленников на престол далай-ламы; изменнические обращения этих кандидатов в далай-ламы к иностранцам, жеребьевка их на престол и практикующиеся при этом плутни, тайные убийства, хищничество и злоупотребления регентов и соправителей далай-ламы, «хутухт» и т. п.

В своей книге Цыбиков неоднократно возвращается к недавним политическим событиям: к дунганскому, мусульманскому восстанию и к боксерскому движению в Китае, прослеживая их отзвуки в жизни Тибета.

Вообще отношения Тибета к Китаю, сохранявшему неизменно свой суверенитет над Тибетом, несмотря на происки европейского империализма, все время стояли в поле зрения Цыбикова, как и многовековое влияние на жизнь Тибета со стороны высокой китайской культуры и прочные исторические связи этих двух стран.

Несмотря на то, что преимущественное внимание Цыбикова в его наблюдениях и записях было направлено в сторону этнографии, путешествие его имеет большое значение также и для географии, и притом сразу по двум причинам: 1) этнография находится в тесной связи с географией, особенно если последнюю понимать широко, не обособляя ее от страноведения, как это раньше и было, вспомним, что в составе нашего Географического общества этнография жила на равных правах с географией; 2) для географии таких еще малоисследованных стран, как Тибет, путевые наблюдения и записи, в том числе и этнографического характера, имеют повышенную ценность.

По возвращении из Тибета в 1902 г. Цыбиков, живя в Петербурге, занялся обработкой собранных экспедицией материалов. Позже он был лектором монгольского и тибетского языков, а в 1914–1917 гг. – исполняющим должность профессора по кафедре монгольского языка Восточного института во Владивостоке. В эти годы им составлены и изданы учебники тибетского и монгольского языков, издан перевод на русский язык сочинения реформатора буддизма в Тибете Цзон-хавы «Лам-рим чэн-по» («Степени пути к блаженству») и пр.

В советский период Цыбиков принял горячее участие в развитии литературного монгольского и литературного бурятского языков, в очищении их от многочисленных богословско-тибетских терминов, «безжизненных» для народной массы, и от старых канцелярских слов и выражений. Он требовал введения «новых культурных понятий» в словарный фонд монгольского и бурятского языков, указывая на то, что теперь «все народности, в том числе и буряты, входящие в состав прежней России, получили возможность самостоятельного культурно-национального строительства». Он верно понимал значение развития литературного языка и письменности для строительства национальной культуры. «Иначе не мыслится, – писал Цыбиков в своей работе «Монгольская письменность как орудие национальной культуры» (Верхнеудинск, 1928), – национальная культура, которую мы так желаем единодушно охранять, возродить и развить до уровня интернациональной» (стр. 17). Он напечатал ряд статей по вопросам языкового строительства, по этнографии бурят и пр.

Цыбиков перевел на бурятский язык сборник статей и речей Ленина о крестьянстве.

В 1917–1922 гг. он работал в Агинском аймаке Бурят-Монгольской АССР; в 1923–1927 гг. был ученым секретарем Бурят-Монгольского ученого комитета, в 1927–1930 гг. – профессором монгольского языка и литературы при педагогическом факультете Иркутского университета (по бурят-монгольскому отделению); в 1930 г. Цыбиков перевелся в Улан-Удэ, где был открыт Бурят-Монгольский педагогический институт. В том же году летом, поехав на свою родину, в Агинский аймак, Цыбиков тяжело заболел (рак желудка) и умер 20 сентября 1930 г.

Добросовестная и самоотверженная работа Цыбикова по исследованию Тибета, не утратившая своей актуальности и до настоящего времени, явилась ценным вкладом в русскую науку.

Список литературы

1. Токарев С. А. Гонбочжаб Цэбекович Цыбиков / С. А. Токарев // Отечественные экономико-географы XVIII-ХХ вв. – Москва : Государственное учебно-педагог. изд-во мин-ва просвещения РСФСР, 1957. – С 262-268.