Кропоткин П. А.

Кропоткин Петр Алексеевич

(1842-1921)

Выдаюшнйся русский географ и геолог Петр Алексеевич Кропоткин посвятил основную часть своей научной деятельности изучению обширных пространств Восточной Сибири. Он собрал большой материал по географии и геологии гор Восточного Саяна, Ленского золотоносного района. Забайкалья, Амура и соседней части Манчжурии. Он доказал существование молодого вулканизма в этой области, познакомил с признаками былого оледенения, с геологией и рельефом открытого им Патомского нагорья и Витимского плоскогорья, с северной частью Большого Хингана и долиной р. Сунгари. Эти наблюдения и обработка обширного материала по гипсометрии позволили ему затем создать новую картину орографии Восточной Азии и опровергнуть существовавшие до этого представления, основанные на обобщениях А. Гумбольдта и работах Клапрота и Риттера над китайскими литературными источниками. Посещение Финляндии в дополнение к данным, полученным в Сибири, привело П. А. Кропоткина к выработке теории ледникового периода.

Петр Алексеевич Кропоткин родился 9 декабря 1842 г. в Москве, получил воспитание в Пажеском корпусе. Он принадлежал к древнему княжескому роду и мог сделать блестящую придворную карьеру. Но влияние старшего брата, домашних учителей и демократические веяния, возникшие после Крымской войны, в начале царствования Александра II, привели его на поприще ученого-исследователя, а затем – революционера.

Уже в средних классах Пажеского корпуса П. А. Кропоткин увлекся естествознанием, которое в то время там преподавали некоторые университетские профессора. В предпоследнем классе П. А. Кропоткин увлекся физикой, по которой составил конспект лекций, и химией. Вместе с несколькими товарищами он даже устроил в доме одного отставного адмирала химическую лабораторию. В последнем классе он усиленно занимался астрономией и высшей математикой, намереваясь по окончании корпуса поступить в Инженерное или Артиллерийское училище. Одновременно он увлекался музыкой и живописью, посещал Публичную библиотеку и Эрмитаж, изучая картины разных школ. Вместе с тем он посещал фабрики и заводы, откуда вынес любовь к мощным и точным машинам и резко отрицательное отношение к капиталистической организации труда, превращающей человека в раба. «Но если уничтожить переутомление, то вполне понятно удовольствие, которое может доставить человеку сознание мощности его машины, целесообразность ее работы, изящность и точность каждого ее движения» – вспоминает П. А. Кропоткин в «Записках революционера».

Таким образом, он уже в юности обнаружил большое стремление к самообразованию в самых различных областях науки и искусства, а также критическое отношение к явлениям окружающей жизни. «Музыка тоже играла большую роль в моем развитии и являлась еще большим источником наслаждения и энтузиазма, чем поэзия... Опера каким-то странным образом была связана с радикальным движением. Революционные речитативы в «Вильгельме Телле» и «Пуританах» всегда вызывали шумные овации, немало смущавшие Александра II», – находим мы в тех же «Записках».

Борьба, которая шла при царском дворе в России по вопросу об освобождении крестьян от крепостной зависимости, побудила П. А. Кропоткина заняться также историей и социальными науками. Ближайшее знакомство с придворной жизнью, в которой он должен был принимать участие в качестве камер-пажа и фельдфебеля Корпуса в выпускном классе, показало ему всю пустоту, лицемерие и карьеризм «высшего общества». Поэтому, окончив Пажеский корпус в 1861 г., он выбрал к большому изумлению императора службу не в гвардии и столице, а в скромном Амурском казачьем войске. Он думал, что найдет в далеком Амурском крае, тогда только что присоединенном к России, бесконечное поле для применения тех реформ, которые им были выработаны или задуманы, где так нужны были образованные и энергичные работники.

После производства в офицеры П. А. Кропоткин прибыл в 1862 г. в Иркутск. Генерал-губернатор Сибири М. С. Корсаков назначил его адъютантом к губернатору Забайкалья, с которым П. А. Кропоткин вскоре выехал в Читу. Здесь, будучи секретарем двух комитетов – по реформе тюрем к всей системы ссылки и городского самоуправления, П. А. Кропоткин с увлечением отдался выработке плана намеченных им преобразований. Он много читал по истории этих учреждений в России и об их современном состоянии в Европе; обсуждал с людьми, знакомыми с местными условиями, общие черты проекта, вырабатывал его детали, обсуждал в комиссиях и подвергал критике деятельность местных властей. Но проект реформ, отправленный в Петербург, был положен под сукно вместе с сотнями подобных записок, присланных со всех концов России. В Сибири все осталось по-старому.

Убедившись, что в Чите ему делать нечего, П. А. Кропоткин принял предложение поехать весной 1863 г. на Амур сопровождать караван барок с хлебом, сплавляемым для нужд населения низовий. Эта поездка познакомила его с великой рекой Дальнего Востока и с людьми, живущими на ее берегах. Амур описан им в нескольких номерах журнала «Современная летопись» (1863 г.). По возвращении в Иркутск П. А. Кропоткин был назначен чиновником особых поручений по казачьим делам при генерал-губернаторе. Дела было мало, о реформах уже не думали, и он начал готовиться к исследовательской работе.

Летом 1864 г. ему предложили принять начальство над торговым караваном, который казаки Забайкалья хотели отправить для поисков прямой сухопутной дороги с р. Аргуни в г. Благовещенск через хребет Большой Хинган в Манчжурии. После присоединения Амура китайские власти относились очень подозрительно к попыткам русских проникнуть в Манчжурию. Поэтому П. А. Кропоткин сменил свою офицерскую форму на одежду купца, набрал разных товаров и отправился с казаками, которые гнали на продажу лошадей. Очень ловко играя роль простого купца, он заснял с помощью маленького карманного компаса весь маршрут, который пересек северную, совершенно неизвестную часть хребта Большой Хинган, и от китайского города Мергень повернул на север к г. Благовещенску. П. А. Кропоткин обнаружил, что через Большой Хинган идет колесная дорога, собрал сведения о рельефе я природе местности и открыл между Мергенем и р. Амуром целую область недавно действовавших вулканов.

В конце того же лета П. А. Кропоткин принял участие в плавании на небольшом пароходе, посланном для исследования течения р. Сунгари – главной реки севера Манчжурии, впадающей в Амур выше устья р. Уссури. Он проплыл 1100 километров вверх по реке до г. Гирин и вел съемку. В Гирине и попутных селениях он познакомился с жизнью китайского населения. Оба эти путешествия подробно описаны в «Записках Сибирского отдела Русского географического общества». Много интересного об этих поездках, о жизни переселенцев, сформированных из бывших нерчинских каторжан и т. п., можно найти в письмах П. А. Кропоткина, в журнале «Современная летопись» и в его «Записках революционера».

В 1865 г. в поисках следов деятельности древних ледников, а также водопада на притоке р. Оки, во много рае большего, чем Ниагара в Америке (о существовании такого притока он прочел в газетной заметке), П. А. Кропоткин совершил путешествие вглубь высокого хребта Восточного Саяна. Он выполнил его в сопровождении одного только казака с самым скудным снаряжением, не имея даже палатки и ночуя под открытым небом. Из долины р. Иркут перевалил в бассейн р. Оки, побывал на р. Джун-Булак, притоке р. Оки, где открыл остатки небольшого вулкана и застывшие потоки лавы, посетил графитовый рудник, открытый в 1847 г., обнаружил признаки прежней ледниковой деятельности и выехал вдоль р. Оки в с. Зиминское, лежащее на тракте в г. Иркутск. Эта поездка также описана им в «Записках Сибирского отдела Русского географического общества».

Вернувшись в Иркутск, П. А. Кропоткин в то же лето опять съездил в Амурский край и поднялся вверх по р. Уссури для тщательного обследования хозяйственного положения переселенных туда казаков, терпевших бедствия из-за дождей и наводнений. Он представил генерал-губернатору доклад, благодаря которому одни станицы получили пособие скотом, другие – деньгами, а третьи были переселены на лучшие места.

В 1866 г. П. А. Кропоткин совершил большое путешествие с Ленских приисков в г. Читу на средства золотопромышленников, заинтересованных в открытии кратчайшего пути по суше для прогона скота на прииски. Гористая местность, отделявшая прииски и р. Витим от г. Читы, почти на всем протяжении была неизвестна и считалась трудно проходимой. В этой экспедиции П. А. Кропоткина сопровождали зоолог Поляков и топограф Мошинский. Путешественники выехали из Иркутска по Якутскому тракту до с. Качуг на р. Лене, затем проплыли вниз по этой реке до пристани Крестовской ниже устья р. Витима и отсюда по приисковой тропе через горы проехали до Тихоно-Задонского прииска на р. Ныгри, где предстояло снаряжение большого каравана. На этом пути П. А. Кропоткин открыл высокое нагорье, которое назвал «Патомским» по имени р. Большой Патом, обтекающей его с трех сторон, а на приисках обнаружил ясные следы прежнего оледенения этой местности, ныне совершенно лишенной ледников, хотя ее вершины поднимаются до 1500 метров абсолютной высоты. Снарядив караван из 52 лошадей и 12 человек, П. А. Кропоткин направился с приисков на юг, перевалил через водораздел р. Витим (позже названный В. А. Обручевым хребтом его имени), переехал через реку и на дальнейшем пути встретил три высоких хребта, ранее неизвестных (Делюн-Уранский, Северно- и Южно-Муйские), а за ними высокое Витимское плоскогорье, открытое Георги в XVIII в, и отчасти изученное Лопатиным в 1865 г. Перед Читой каравану пришлось перевалить еще через Яблоновый хребет. На всем пути велись маршрутная съемка, зоологические и геологические наблюдения, давшие много новых сведений о горной стране между р. Леной и г. Читой. Путь оказался проходимым, хотя в некоторых местах и трудным.

Отчет об этом замечательном путешествии составил целый том «Записок Географического общества», вышедший в 1873 г. В связи с открытием следов оледенения на Ленских приисках П. А. Кропоткин посвятил целую главу вопросу о том, распространялись ли ледниковые явления на Сибирь; рассмотрев все доказательства, он решил его утвердительно.

Этой экспедицией закончилась исследовательская деятельность П. А. Кропоткина в Сибири. Потеряв надежду на проведение задуманных реформ, он решил пополнить свое образование, вышел в отставку, уехал в Петербург и поступил на математическое отделение физико-математического факультета Петербургского университета. Он считал что основательное знание математики – единственный солидный фундамент для дальнейшей научной работы. Средства к жизни он зарабатывал писанием научных фельетонов в газетах и переводами. Кроме того, он был занят обработкой материалов, собранных в последней экспедиции.

На его сибирские исследования обратило внимание Русское географическое общество, и он вскоре был избран секретарем Отделения физической географии. В Обществе он познакомился с исследователями Тянь-Шаня Н. А. Северцовым и А. П. Федченко, с Н. Н. Миклухо-Маклаем и Н. М. Пржевальским, с сибирским купцом Сидоровым, ратовавшим за организацию Северного морского пути в Сибирь. Норвежские китобои, проникшие в Карское море, также возбудили в Обществе интерес к изучению Ледовитого океана. Была назначена комиссия для выработки плана русской полярной экспедиции, и П. А. Кропоткин как секретарь комиссии начал составлять доклад по вопросам, с которыми ранее был мало или совсем не знаком. Изучая литературу, он пришел к убеждению, что в Ледовитом океане к северу от Новой Земли должен находиться неизвестный еще архипелаг островов. Поиски этой земли он и выдвинул в качестве задачи проектируемой экспедиции.

Доклад П. А. Кропоткина имел неожиданным последствием предложение стать во главе экспедиции. Но Министерство финансов отказало в необходимых средствах (40000 рублей), и экспедиция не состоялась к ущербу для русской науки, так как соображения П. А. Кропоткина были правильны, и неизвестный архипелаг был открыт два года спустя австрийской экспедицией Вейпрехта и назван «Землей Франца Иосифа», хотя по справедливости он должен был бы носить имя ученого, предсказавшего его существование.

Вместо полярной экспедиции Географическое общество предложило П. А. Кропоткину командировку в Финляндию и Швецию для описания ледниковых отложений, которыми он заинтересовался уже в Сибири. Это было заманчиво, и П. А. Кропоткин совместно с геологами Г. П. Гельмерсеном и Ф. Б. Шмидтом летом 1871 г. съездил в Финляндию. Там он подробно изучил ледниковые отложения, которые создали современный рельеф этой страны. Съездил он также в Швецию, в район г. Упсала, с той же задачей. Здесь он познакомился с молодым исследователем Арктики Норденшельдом, который рассказал ему о своем плане пробраться к Ледовитому океану до устьев сибирских рек или даже до Берингова пролива. П. А. Кропоткин поддержал этот план своими сведениями, и Норденшельд в 1878-1880 гг. выполнил свое знаменитое плавание на судне «Вега» из Швеции по Ледовитому океану и Берингову проливу с зимовкой на берегу Чукотского полуострова.

Результаты поездки по Швеции и Финляндии П. А. Кропоткин изложил в большом сочинении «Исследование о ледниковом периоде», в первой половине которого описывает наблюдения в Финляндии и Швеции в качестве доказательного материала, а во второй рассматривает общий вопрос о ледниковом периоде. В то время в науке еще господствовала гипотеза «плавающих льдов», по которой так называемые эрратические валуны были занесены льдинами с гор на равнины Дании, Северной Германии, Южной Англии, Польши, Северной России. Считалось, что эти льдины отрывались от ледников, покрывавших горные страны Скандинавии и Шотландии, которые возвышались над морен, затопившим низменности Европы, переносились течениями на юг, и каменный груз ледниковых морен, заключенный во льду и на нем, падал при таянии льдин на дно моря.

В Западной Европе эта гипотеза уже оспаривалась. Согласно новым взглядам происхождение этих валунов объяснялось прежним обширным распространением самих ледников, а не моря. Но относительно севера России, очень богатого валунами, новая гипотеза считалась неприемлемой. Невероятной казалась мысль, что ледники переходили через Балтийское море в Финляндию и Северную Германию и распространялись в России до широты почти 50º с.ш. – южной границы нахождения валунов и морен.

П. А. Кропоткин в своем труде разобрал все гипотезы, показал несостоятельность всех их, кроме гипотезы ледникового покрова, и привел собранные им доказательства правильности последней. Его доклад в Обществе возбудил большие прения и споры, но выводы его поддержали Гельмерсен, Гревинк и Шмидт, которые и ранее на основании изборожденности скал и состава наносов в Эстляндии высказывали предположение, что ледники Скандинавии проникали через Балтийское море. Это было одной из причин, вызвавших поездку Кропоткина, Гельмерсена и Шмидта в Финляндию. Гипотеза ледникового покрова постепенно приобретала все больше сторонников и в настоящее время является общепризнанной теорией. Хотя не П. А. Кропоткин высказал ее впервые, но его наблюдения и выводы в значительной мере предопределили ее победу.

В установлении же некогда бывшего сильного оледенения Сибири, подобного оледенению Европы и Северной Америки, приоритет П. А. Кропоткина является бесспорным. В его время общепринятым был вывод климатолога А. И. Воейкова, что в Сибири по причине ее сухого континентального климата и в ледниковые эпохи не могло быть ледникового покрова. Его поддерживал и геолог И. Д. Черский, начавший свои исследования в Сибири в 1871 г.; он допускал только прежнее существование отдельных небольших ледников в высоких горах.

П. А. Кропоткин, открывший признаки оледенения не только в Восточном Саяне, но и в горах Ленского района, посвятил в отчете об экспедиции большую главу этому вопросу. В ней он привел ряд доказательств в пользу сплошного ледникового покрова значительных пространств Сибири. Позднее, теория распространения ледникового покрова и на Сибирь окончательно восторжествовала.

В приложении к отчету об экспедиции с Ленских приисков в Читу П. А. Кропоткин поместил сборник высот, определенных барометрически в Восточной Сибири. Для составления этого сборника ему пришлось пересмотреть всю старую литературу и извлечь перечень высотных отметок, проверить их и многие перевычислить вновь или сделать к ним поправки. Для отчета о путешествии этот сборник не был нужен, но он являлся первым необходимым шагом для выполнения новой работы, уже задуманной им и позже осуществленной, – «Общего очерка орографии Восточной Сибири». Путешествия показали П. А. Кропоткину, что горные цепи, нанесенные на картах в виде извилистых червеобразных полос по главным водоразделам, совершенно фантастичны, что составители карт не имели понятия об обширных плоскогорьях и истинном направлении горных хребтов. Он убедился, что построения А. Гумбольдта неверны, и ему захотелось открыть руководящие черты рельефа нагорной Азии, а для этого нужно было собрать все имеющиеся определения абсолютных высот, сделанные разными лицами.

Указанный очерк явился объяснением к карте южной половины Восточной Сибири, Манчжурии и части Монголии. На ней показаны широкие плоскогорья, вытянутые с северо-востока на юго-запад, высокие и более низкие, разделенные уступом и окаймленные окраинными хребтами часто из нескольких цепей; северо-западный окраинный хребет высокого плоскогорья представляет целую альпийскую горную страну. К северо-западу и юго-востоку от обоих плоскогорий расположены низкие плоские возвышенности, а за ними низменности того же доминирующего направления с северо-востока на юго-запад. П. А. Кропоткин считал, что оба плоскогорья представляют древнейший материк, протягивавшийся от Гималаев до Берингова пролива; высокие окраинные хребты вырастали вдоль его берегов, а с течением времени террасы, образованные позднейшими осадками, поднимались из моря, увеличивая ширину материка Азии в виде плоских возвышенностей и низменностей.

П. А. Кропоткин собирался написать большой труд, в котором его взгляды подтверждались бы подробным разбором каждого хребта. Но осуществить это ему не удалось. Спустя 30 лет он сделал в Лондонском географическом обществе доклад, в котором изложил свою орографическую схему Восточной Сибири с распространением ее почти на всю Азию, отчасти пользуясь результатами позднейших исследований. Он напечатал этот доклад в двух заграничных журналах и считал труд по орографии Азии своим главным вкладом в науку, ссылаясь на то, что его приняло большинство картографов и что он объясняет главные физические черты огромного материка, распределение его климатов, флоры и фауны, а также и его историю.

В свое время орографическая схема П. А. Кропоткина представляла крупный шаг вперед по сравнению с концепцией А. Гумбольдта; но она была основана главным образом на гипсометрических, а не на геологических данных, которых в то время было слишком мало. С тех пор исследования дали очень много нового. В новейших представлениях о рельефе Азии сохранились – не во всем объеме и не во всех отношениях – понятия о высоком и нижнем плоскогорьях, плоских возвышенностях и низменностях. Но направление этих основных форм рельефа с северо-востока на юго-запад не подтвердилось. Альпийский хребет на окраине плоскогорья значительно сократился вместе с размерами последнего, а другие его части или вообще не существуют или имеют иное направление, как и «насажденные» хребты на плоскогорьях. Рельеф Азии оказался значительно более сложным, чем его рисовал П. А. Кропоткин.

Хотя схема орографии Восточной Сибири, изложенная П. А. Кропоткиным в 1875 г. и поясненная интересной орографической картой, охватившей и прилегающую часть Внутренней Азии, в настоящее время представляет только исторический интерес, так как была основана на слишком скудном геологическом материале того времени, но она доказывает, что П. А. Кропоткина нужно считать одним из русских основоположников геоморфологии. В этой схеме он сопоставил альпийские горные страны с их сильно расчлененным рельефом, богатым контрастами разных форм, и плоскогорья как особый тип общего родового понятия «нагорье». Он указал, что плоскогорья характерны отсутствием контрастов, слабым расчленением поверхности, однообразием природы, непрерывностью поднятия на значительном пространстве, и отметил большое распространение плоскогорий на Земле вообще и в Азии в особенности. Он отметил также, что плоскогорья могут быть размыты водой, расчленены речными долинами и превратиться в горную страну, но этот процесс очень медленный, гораздо медленнее, чем размыв в горных странах. П. А. Кропоткин указал также, что в результате поднятий земной коры среди плоскогорий и по их окраинам возникают горные хребты, среди которых он различал нагроможденные и окраинные, которые нарушают однообразие сплошного поднятия поверхности. В Сибири он различал «высокое» плоскогорье с его окраинными и нагроможденными хребтами, которое протянул далеко с северо-востока на юго-запад, окаймляющее его с юго-востока «нижнее» плоскогорье, а с обеих сторон от этих двух плоскогорий он выделил еще «плоские возвышенности» и «низменности» и характеризовал их расчленение и состав из осадочных пород с горизонтальным залеганием. Эти типы рельефа П. А. Кропоткин объяснял внутреннеземными «теллурическими» процессами, считая движения земной коры основной причиной образования рельефа, а речной размыв и вообще процессы денудации хотя и существенными, но подчиненными факторами.

Таким образом, в этой схеме орографии Восточной Сибири П. А. Кропоткин изложил основы геоморфологии.

Уже во время работы в качестве секретаря Отделения физической географии П. А. Кропоткин задумал составить полное географическое описание России, основывая его на строении поверхности и выясняя также зависящие от физических условий формы хозяйственной жизни, причины засух и неурожаев и меры для их устранения. Для такой работы нужны были обеспеченное существование и свободное время. В Финляндии П. А. Кропоткин получил от Географического общества предложение занять должность секретаря Общества, т. е. оплачиваемое место, тогда как секретарь отделения работал бесплатно. Его мечта о свободной научной работе сбывалась, но он отказался от нее. В Финляндии он видел тяжелый труд крестьян, обремененных налогами, поглощавшими большую часть заработка. Он вспоминал и положение русских крестьян, лишенных большей части земли при освобождении от крепостного права и попавших в кабалу кулаков и зависимость от помещика. Он много думал о социальных вопросах еще в Сибири, где наблюдал труд рабочих на золотых приисках, и решил, что не имеет права отдаваться научным исследованиям, когда кругом нищета и борьба за кусок хлеба, что он должен работать для народа, дать ему знание и возможность завоевать досуг для достижения этого знания.

Ранней весной 1872 г. П. А. Кропоткин поехал за границу, познакомился в Бельгии и Швейцарии с деятелями Интернационала и рабочими кругами и возвратился, будучи под впечатлением социалистических взглядов. В Петербурге он вошел в кружок Чайковского и занялся пропагандой среди рабочих. В то же время он продолжал обработку материалов по Сибири и печатание отчета об экспедиции. Весной 1874 г начались аресты членов кружка. П. А. Кропоткин мог еще скрыться но задержался из-за назначенного в Географическом обществе его доклада о ледниковых отложениях в Финляндии и России. Доклад состоялся, после чего П. А. Кропоткину предложили занять место председателя Отделения физической географии. На следующий день в момент отъезда он был арестован и попал на два года в Петропавловскую крепость. В заключении он продолжал научную работу. По ходатайству Географического общества он получал книги из библиотеки Академии наук и написал свой большой двухтомный труд о ледниковом периоде. Первый том был издан Географическим обществом, а второй, не вполне оконченный, попал, после бегства П. А. Кропоткина в 1876 г. из тюремной больницы за границу, в Третье отделение Министерства внутренних дел. Там он пролежал до 1895 г., когда был найден и выдан Географическому обществу. Последнее переслало его П. А. Кропоткину в Лондон для окончания. Но за 20 лет он, конечно, устарел и потребовал бы большой переработки. Впрочем, содержание его в кратком изложении было уже напечатано в первом томе, так как было написано заранее ввиду намечавшегося Кропоткиным бегства.

За границей П. А. Кропоткин прожил с 1876 по 1917 г. Жил он во Франции, Англии и Швейцарии и занимался пропагандой идей анархизма. Знакомство с парламентарным строем государств Западной Европы показало ему, что этот строй не может вывести трудящихся из нищеты и экономического рабства, и П. А. Кропоткин пришел к выводу о необходимости отрицания всякой власти. Но он продолжал и научную работу, сотрудничая в газетах и журналах, а также в Британской энциклопедии и энциклопедии Чемберса, что давало ему скромные средства к жизни. В этих энциклопедиях его перу принадлежит много статей по географии России, Сибири и Азии. В газетах и журналах он печатал статьи о разных научных экспедициях и открытиях, особенно русских, и рефераты о русских книгах по географии.

В 1898 г. П. А. Кропоткин сделал в Британской ассоциации для прогресса науки доклад об оледенении Азии, в котором охарактеризовал орографию и гипсометрию Северной Азии и доказывал, что все плоскогорья выше 900 метров были покрыты льдами во время ледникового периода, а ледники спускались до абсолютной высоты 300 метров. В 1894 г. он напечатал статью о пампасах, в которой сравнивал русские степи, лёсс и другие особенности их с пампасами Америки. В 1897 г. он посетил Канаду, проехал по железной дороге до Тихого океана и в Торонто. В том же году он сделал на заседании Британской ассоциации доклад о финляндских ледниковых образованиях (озах). По приглашению выдающегося географа Реклю он принял участие в составлении тома географии Азиатской России. Своей научной работы он не прерывал и во время трехлетнего тюремного заключения (1883-1886) во Франции за пропаганду идей анархизма. Вопрос об орографии Азии продолжал его интересовать, и он сделал о ней доклад в Лондонском географическом обществе в 1904 г., дополнив свои выводы 1873 г. некоторыми новыми данными. В том же году в журнале этого Общества П. А. Кропоткин напечатал статью об усыхании Евразии, сокращении озер и количества осадков со времени ледникового периода. Этот вопрос с тех пор остается дискуссионным, одни отвергают усыхание, другие защищают его, несмотря на периодические колебания в количестве осадков и замечаемое повышение уровня озер и внутренних морей.

П. А. Кропоткин издавал за границей также политические журналы, статьи и книги, занимался вопросами биологии и истории, по которым напечатал несколько статей («О взаимопомощи у животных, дикарей, варваров, в средневековом и в современном городе») и лекций («Государство и его роль в истории», «Справедливость и нравственность»).

После Великой Октябрьской социалистической революции П. А. Кропоткин возвратился на Родину. Он прожил еще четыре года в г. Дмитрове Московской области. Несмотря на преклонный возраст и на ослабевшее зрение, он следил за развитием геологии и географии и написал очерк по геологии Дмитровского уезда.

Петр Алексеевич Кропоткин умер 8 февраля 1921 г.

П. А. Кропоткин – энергичный исследователь, вдумчивый наблюдатель и выдающийся ученый, склонный к тщательному анализу и к широким обобщениям, обладавший талантом излагать свои мысли прекрасным языком и в легко доступной форме.

 

Список литературы

  1. Обручев В. А. Петр Алексеевич Кропоткин / В. А. Обручев // Люди русской науки. Очерки о выдающихся деятелях естествознания и техники. Геология и география. – Москва : Государственное изд-во физико-математической литературы, 1962. – С. 497-507.