Милетская научная школа (Фалес Милетский, Анаксимандр, Гекатей Милетский)

Одним из старейших центров древнегреческой учености был город Милет, располагавшийся в Ионии на восточном побережье Эгейского моря вблизи устья реки Меандр (теперь Большой Мендерес). Будучи крупным торговым портом, Милет привлекал к себе греческие и финикийские корабли, приплывавшие сюда со всех концов Средиземного и Черного морей. Моряки и торговцы приносили в город множество сведений о том, что находится за пределами мира, известного древним грекам. Эти пришлые люди рассказывали о Европе к северу от берегов Черного моря, об удивительных странах восточной Азии, о землях, лежащих к югу от Египта. Между 770 и 580 гг. до н. э. милетцы основали около 80 колоний на берегах Понта Эвксинского (Черное море) и в западном Средиземноморье. К этому времени в Милете, по-прежнему обильно снабжавшемся информацией «обо всем на свете», появились люди, которые пытались как-то осмыслить это пестрое, разрозненное знание и привести его в некую систему. Тем более что до Милета дошли также сведения о геометрии египтян, алгебре шумеров и астрономии ассирийцев.

Первым древнегреческим ученым, занявшимся измерением и определением местоположения объектов на поверхности Земли, был Фалес, который жил в VII–VI вв. до н. э. (ок. 625 – ок. 547 гг. до н. э.). Фалес был дельцом, отнюдь не лишенным практической сметки, способным, например, скупить по дешевке и затем реализовать с большой выгодой партию оливкового масла. Но он был также гениальным ученым, с чьим именем связывают множество открытий, и кого часто сравнивают с Бенджамином Франклином по широте охвата тех областей знания, в которые он внес свой вклад, и по силе воображения.

Путешествуя по Египту, Фалес наблюдал за работой жрецов, измерявших углы и базовые линии, чтобы вычислить площадь земельных участков. Этого оказалось достаточно, чтобы он вернулся в Милет с уже сложившимися у него в голове математическими правилами, которые до тех пор не применялись в практической тригонометрии. Именно ему приписывают шесть аксиом геометрии: (1) Круг делится диаметром на две равные части. (2) Углы у основания равнобедренного треугольника равны. (3) Если две параллельные прямые пересекаются третьей, то накрестлежащие углы равны. (4) Вписанные углы, стороны которых проходят через концы диаметра окружности, – прямые. (5) Стороны подобных треугольников пропорциональны. (6) Два треугольника равны, если у каждого из них одна из сторон и два прилежащих к ней угла равны (Sarton, 1952/1964: 171). Никто до Фалеса, то есть до IV в. до н. э., не формулировал таких аксиом, но особенно важное значение имеет утверждение Фалеса о том, что решение практических задач измерения требует меньше умственных сил, чем их теоретическое обобщение.

Фалес внес вклад и в астрономию; он же указал на необычные свойства магнитного железняка. Он рассуждал о значении и смысле поражающей наше воображение Вселенной и утверждал, что все сущее создано из различных форм воды. Он представлял себе Землю в виде диска, плавающего в воде. Его попытки объяснить строение Вселенной через такие умозаключения, которые можно было проверить при помощи новых наблюдений, находились в резком противоречии с традиционными представлениями о богах, подобных людям, и об астрологических влияниях.

Более молодым современником Фалеса Милетского был Анаксимандр (610–547 гг. до н. э.). Считают, что именно он познакомил древних греков с инструментом, изобретенным в Вавилонии и известным как гномон (Heidel 1937: 57–58). Это стержень, вертикально закрепленный на плоскости, на которой отмечается положение солнца в разное время по длине и направлению тени, отбрасываемой стержнем. То есть гномон – то же самое, что мы называем солнечными часами. Гномон можно было использовать для разных наблюдений. По самой короткой тени определялся полдень; по направлению полуденной тени точно устанавливалась линия север – юг, или меридиан (от лат. слова meridianus – полуденный). Протяженность полуденной тени менялась от сезона к сезону. Она была самой короткой в день летнего солнцестояния и самой длинной в день зимнего солнцестояния. Наблюдая за направлением тени в моменты восхода и заката солнца, можно было определить наступление равноденствия, так как в это время длина тени при восходе и закате была одинаковой, но разнонаправленной.

Греческие историки более позднего периода отмечали, что Анаксимандр первым вычертил карту мира с использованием масштаба. Правда, в государстве шумеров еще в 2700 г. до н. э. составляли пиктографические «карты» городов, но на настоящих картах расстояния и направления должны быть показаны в масштабе. На карте Анаксимандра в центре была помещена Греция, которую окружали те части Европы и Азии, которые были известны древним грекам. Карта имела форму круга, причем вся суша на ней была окружена океаном. С оригинала этой карты сняли копию, отлили ее в бронзе и отправили в Спарту, чтобы с ее помощью убедить спартанцев в том, что они должны помочь милетцам в их войне против Персии. Но спартанцы ответили: карта показала, что Персия слишком далеко, чтобы о ней беспокоиться.

Ученые, стремившиеся объяснить результаты своих наблюдений за ликом Земли и положением небесных тел, становились в тупик, пытаясь понять, почему Солнце, закатившись на западе, появляется утром на востоке. Если Земля подобна диску, плавающему в воде, то как может Солнце перемещаться под водой? Анаксимандр предполагал, что где-то на севере должны быть очень высокие горы, за которыми Солнце и поворачивает на восток. Тень, отбрасываемая этими горами, создает (и объясняет) феномен ночи.

Анаксимандр был также одним из самых первых философов, который подарил нам понятие, обозначающее то, что неизвестно и ненаблюдаемо. По существу не отвергнув представления Фалеса о воде как первичной субстанции, из которой возникло все, что находится на Земле, он обозначил эту первичную субстанцию словом апейрон. Апейрон, который не может быть дан нам в ощущениях и познан опытным путем, тем не менее стал понятием – специфическим мысленным образом, который через процесс дедукции превращается в реальную субстанцию. Этот мыслительный процесс доступен человеку, поскольку он использует слова для обозначения абстрактных понятий. И в XX столетии подобный умственный трюк может стать семантической (понятийной) ловушкой для неосторожных, которые способны спутать доступную для наблюдений объективную реальность с реальностью словесных символов.

Фалеса и Анаксимандра можно считать основоположниками математического подхода в изучении географии. Что касается Гекатея (около 546–480 гг. до н. э.), то о нем говорят как об основателе описательного метода. Гекатей первым собрал и классифицировал сведения, стекавшиеся в Милет не только из известных грекам мест, но также из того мира, который был вне горизонта греческих познаний. Первым из греческих писателей он излагал свои мысли в прозе. Одно из двух его сочинений «Ges periodos», или «Землеописание», дошло до нас лишь в отрывках (название это на русский язык обычно переводят как «Объезд Земли». Такие «объезды были двух типов: периплы или своеобразные лоции и периэгезы – описания суши). Но в одном из них в своеобразном подзаголовке впервые упоминается о «новой географии». Уверенный в истинности того, что написано им в этой книге, автор замечает: «Россказни греков бесчисленны и, по моему мнению, глупы». Он задал тон авторам, пишущим о географии, назвав ее «новой географией», той самой, которая после него господствовала почти 2500 лет. Гекатей выделил в своем труде две части. Одна из них была посвящена Европе, другая – остальному миру: Азии и Ливии. Границу между Европой и Азией он проводил, по-видимому в соответствии с уже установившейся в то время традицией, по Геллеспонту (Дарданеллы), Понту Эвксинскому, Кавказским горам и Каспийскому морю, которое, по его представлению, соединялось с окружавшим все земли океаном.

Гекатей не был теоретиком. Его отношение к умозрительным построениям предшественников оказалось типичным для соответствующих отношений между теми, кто отдавал предпочтение спекулятивному теоретизированию, и теми, кто шел от эмпирического знания, в бесчисленных последующих поколениях ученых. Он чувствовал, что споры о сущности первичной субстанции, полагаемой в виде воды или апейрона, или даже о том, есть ли вообще эта первичная субстанция, бессодержательны. Он утверждал, что прежде, чем пытаться решить великую загадку Вселенной, следует разобраться в том, что нас непосредственно окружает, и собрать воедино все накопленное знание о мире, представив его в доступной для всех форме. Глубокое различие в научном подходе ученых из Милета, живших более, чем двадцать четыре столетия назад, обнаруживает очевидное расхождение между теми исследователями, которые стремятся сформулировать общие закономерности, и теми, которые заняты описанием отдельных процессов и явлений.

В наше время эти две точки зрения выражаются в понятиях номотетического, или законотворческого, подхода, и идеографического подхода, содержание которого состоит в исследовании частностей. На всем протяжении времени от Гекатея до наших дней существовали ученые, настаивавшие на том, что география должна следовать лишь какому-то одному из указанных подходов, а мысль, что географическое исследование обязано использовать и фактически использует оба подхода, и что дихотомия – это лишь результат эквилибристики словесными символами, проскальзывала весьма редко.

Список литературы

1. Джеймс П. Все возможные миры / П. Джеймс, Дж. Мартин / Под ред. и с послесл. А. Г. Исаченко. – Москва : Прогресс, 1988. – 672 с.